– Обожди-ка! – воскликнул воевода. Похоже, у меня не получилось остаться неузнанным. – Ты же плешивый дурачок из лесу. Юродивый!

– Да, точно, тот самый! – зашептались за спиной у воеводы его вышибалы, бывшие в день моего появления, с этим садистом на лесной просеке.

– У тебя, что ли дар прорицателя есть? – усмехнулся Мстислав, буравя меня своими острыми глазищами. – Ещё и кольчугу у достойных людей спёр. А за воровство я руки рублю, – воевода вытащил наполовину меч из ножен и с силой, что клацнула сталь, вернул его назад. Да, у такого не забалуешь. – Подойди сюда, дурачок деревенский, – Мстислав поманил меня как бездомного щенка к себе.

Я повиновался, а что делать, бежать всё рано некуда, а выпендриваться перед этой шайкой… У этих мораторий не введён.

– Гляньте-ка! – привстал воевода, поближе рассмотрев мою стальную грудь. – Это вроде знак Ильюши легендарного, – ткнул он пальцем в бляху. – Неужто, кольчуга самого богатыря?!

– Похожа! Похожа! – столпились вокруг меня дружинники. Один из них, самый старый, но с виду ещё крепкий дядька, внимательно осмотрел бляху, потрогал стальные кольца и, причмокивая, вынес вердикт. – Она самая, Ильюшина кольчужка. На его щите, что у князя хранится, точно такой знак, и вязь здесь особая, сейчас так боевое платье не плетут.

– Славно! – обрадовался Мстислав. – Есть теперь у меня кольчуга особая, – констатировал он словно уже решённый факт. – Скоро и щит моим станет, а меч и это сойдёт, – он ласково погладил рукоять меча.

– А откуда у тебя кольчуга? – обратился ко мне дядька-«эксперт». – Кем ты Илье приходишься?

– Она, это, – постарался я как можно честнее ответить на вопросы, чтобы не заподозрили подвоха. – Мне, в общем, такое дело, в наследство досталось. А Илья? Илья мне отцом приходится. Батя он мне, и в метриках запись есть, и в сервере регистраций данные должны быть.

– Ты на себя посмотри, заморыш, – скривился в кривой ухмылке воевода от моих слов. – Не может Илья быть тебе пращуром, его ужо почитай полвека никто не видел, как в воду канул. Да и кто он и кто ты!

Что значит не может, так и есть. Мой биологический батяня Илья Гаврилович Ковалёв, инженер-проектировщик, правда уже на пенсии. Разводит медоносных кенгутотамов на Альбарии. У него самые высокие надои медолока по сравнению с другими фермерами. Живёт в своё удовольствие, и не знает, наверное, что его блудный сын прогремел с цефронием на всю Галактику и «умчался» восвояси, в эти тёмные века.

– Не верите не надо! – не стал я рассказывать свою автобиографию. – А батю моего звать Илья!

– Да хоть и батя, – надоело воеводе со мной препираться, может, почуял, что я время тяну – Сымай кольчугу юродивый и поведай нам о своих видениях. Али нет их?

– Есть, как не быть им, – ответил я и продолжил уже таинственным тоном. – Я сокровенное слышу, от глаз потаённое вижу. Я ведаю, что заговор ни приговор, можно ьез кассации отменить, гнев на милость подменить. Можно ворога найти, можно от суда уйти…

Воины во главе с воеводой, пытаясь найти в моих «пророчествах» тот самый потаённый смысл, слушали, изредка переглядываясь между собой.

– Ибо крамол сети плести, не мошною на бричке трясти, – открыл я им очередную «тайну» и закатив глаза, возвестил, читая речитативом запрещённый на той Земле, но любый мне «трэп». – Ведаю я истинное, знаю, в чем есть разница между эволюцией и овуляцией, и что страшнее при дефлорации, слабая эрекция или сильная эякуляция, знаю-ведаю – ваши революции гнусней ночной поллюции, подобная ротация ведет к дезорганизации, децентрализации и, как след, деморализации. У вас ещё нет наций, а столько конфронтаций…

Мстислав сидел напротив меня, скрестив сильные руки на широкой, как посадочная площадка, груди. Со своего места он одним махом мог снести мне голову, чтобы она не говорила так много и непонятно. Но что-то в моих словах заставило склонить его в раздумье свою.

– Без полной вакцинации, не быть здоровой нации. Прививка от хвори злобной – должна быть внутриутробной. Чтоб князем стать без грязи, надо родиться князем – на этих словах воевода пронзил меня тяжёлым взглядом, – Или иметь нужные связи, – поспешил поправиться я, – Ну что поделаешь, коль все мои операции, одни, лишь трепанации. Согласно данным здравоохранения, весьма опасны в голову ранения, – показал я на свою голову. – Чтобы избегнуть трения, скажу своё я мнение, всегда страшнее плена, душе своей измена, ё-у-у…

Воевода сник совсем. Неужели мой трёп, то есть «трэп», на него так подействовал! Никогда бы не подумал, что подобная белиберда, хотя, согласитесь, она и не лишена смысла, может вогнать человека в тоску.

– Ё-у, ё-у, не тронь ты не своё-у, вокруг одно гнильё-у … – я стал пританцовывать на месте, стараясь не сбиться с подобранного ритма. Дружинники потихоньку стали кивать в такт своими массивными черепами. – И это не болото, я знаю этот кто-то…

– Здорово Глеб, развлекаетесь, смотрю? – раздался такой родной шёпот у меня в голове – А я тут места себе не нахожу, как демон проклятый насаюсь…

– Эхнафаил!!! – радостно крикнул я. Ангел-хранитель вновь со мной, значит не всё потеряно. – Эхнафаил зараза! Нафаня где те…

– Хату не пали, трэппер! – осадил меня невозмутимый ангел. – Никто не должен знать о нашей близкой связи.

– Это у него видение было! На предателя указал! – зашептались дружинники, развернувшись к одному из своих товарищей.

Тот самый дядька-«эксперт» выступил вперёд:

– Эх, Нафаня, Нафаня, юродивый-то на тебя указал. Что скажешь?

Один из самых свирепомордых воинов, абсолютно не смутившись, вышел в круг и повернулся лицом к воеводе:

– Брешет юродивый, – пробасил этот самый Нафаня, пригладив густую бороду. – Мстислав Лексеич, ты то меня знаешь, я с тобой с юных лет рядом…

– Фу-у, насилу они князя уговорили, – начал делиться новостями ангел. – Знахарь Любослав, дюже подкупленный щедрым купцом, там целую трагедию разыграл. Езжай, сказал князю, тайно с верными людьми к заброшенному терему на болотах, я, дескать, в небе знаки узрел на болото всё спирающие, там, сказал, разгадку, мол, и найдёшь.

– …Мы же с тобой, ещё отроками людишек, на дорогах потехи ради раздевали, – напоминал Нафаня воеводе о совместном времяпрепровождении. – А сколько смердов, ради забавы, на тот свет отправили…

– Верю я тебе Нафаня! – посуровев лицом от неуместных воспоминаний соратника, произнёс Мстислав. – Не переживай, юродивый поплатится за навет, – намекнул он Нафане, чтобы тот не продолжал.

– Я гляжу, у вас тут и не концерт вовсе, а вечер воспоминаний, – ухмыльнулся Эхнафаил. – Этот, почти тёзка мой, как поёт, как поёт. Заслушаешься!

Мне было совсем не до смеха – Мстислав только что пообещал меня прикончить, и чего это ангелу так весёло.

– Я же тебе поведал, что Святополк, отца твоего нарочно на вепря толкнул и предложил отмстить, – не унимался, оскорблённый моим «видением» Нафаня. – Я же по твоей указке, угробил старого воеводу Ивлона, дядьку Светозара, якобы его разбойники подкараулили и порешили…