– А кто их просил вообще соваться к нам?

О, великий Космос! Как тяжело с этими князьями общаться. Ведь только что ему популярно объяснил.

– Их не просили, а отдали приказ, – вздохнул я. – У них выбора не было. Коли ты пощадишь их, не предашь лютой смерти, тебе сторицей добро воздастся.

– Выкуп что ли запросить?

– Можно и выкуп, но не это главное, – мысленно восторжествовал я, ибо князь начал думать в нужном направлении. – То злато, которое тебе отвалит за своих воинов Яромир, ничто по сравнению с другими дивидендами, кои тебе сулит благородный, достойный мудрого правителя поступок.

– Что за дидивенты? – вопросительно поднял брови Святополк.

– Выслушай князь! – поделился я своей идеей. – Пощада кривлян скоро аукнется. Их жёны, дети, матери тебя всю жизнь будут словом добрым помнить. Яромир, самый твой беспокойный сосед, я уверен, пред тобой прощения и дружбы испросит.

– Эта собака кривлянская поплатится за содеянное!

– Не горячись, княже. За зло, добром отплатить не каждому дано. Только самым мудрым и благородным, – не скупился я на лестные княжескому слуху выражения. – Тебя не только древличи за отца почитать будут, но и кривляне. Слава о тебе разойдётся по другим племенам. Сейчас тебя соседи уважают и боятся. Но во много раз будет лучше, когда уважение к тебе, их страх поглотит.

– Не понял, ты куда это клонишь? – спросил князь. Вот же голова дубовая, такую простую вещь не понимает. – Страх ко мне они потеряют, что ли?

– Не совсем так, – удручённо покачал я головой. – Вернее совсем не так. Слава о твоём сердце добром, решениях мудрых и справедливых, сплотит вокруг тебя дружественные племена славичей, вон сколько их вокруг. Чего вам, по большому счёту родственникам, делить?! Надо вместе и созидать и отпор врагу давать на благо людей. Только вместе вы и дадите достойный отпор любому ворогу, чтобы раз и… надолго, надолго.

Навсегда я сказать не решился, историю отечественных войн пускай не изучал, но курс лекций вполуха прослушал, кое-что помнил.

Князь в раздумье подпёр щёку кулаком. Посидев несколько минут, он взглянул на Светозара, тот молча, поднял большой палец правой руки вверх, старшины все как один повторили этот жест. Я думал, им понравились доводы, и таким образом они выражают своё отношение ко мне, мол, красавчик, сильно сказал. Правда оказалась гораздо проще – так на совете они обычно решали быть или не быть, в данном случае жить или не жить кривлянам.

– Лады! – вынес приговор Святополк. – Пусть кривляне живут, но выкуп за них я сдеру.

– Право победителя! – учтиво согласился я, хотя не приветствовал торги за людей, тем более за военнопленных.

– Но изменникам один путь, на кол! – как отрезал, огорошил меня князь.

– Позволь слово молвить? – попросил я.

– Не вели казнить, да? – вопросом на вопрос ответил Святополк. – С предателями разговор у нас короток! Даже не уговаривай!

– Уважаемый князь, не вели казнить и оступившихся, – пофосно воздел я руки к потолку. – Те кто воду мутили, уже наказаны, а остальных ты пожалей, они тебе пуще прежнего служить будут. Вспомни, как в избушке они с повинной головой склонились пред тобой. Тёмная пелена с них словно пала. Они и кровью своею готовы искупить вину. И родня их прокляла за заговор против тебя, и люди их смерти жаждут. А ты поступи не шаблонно.

– Это как ещё?

– И их пощади! Это моя последняя просьба.

– Не могу я их пощадить!

– Можешь, – уверенно сказал я. – Только прощать всегда намного тяжелей, чем мстить. Ты пересиль себя, дай им ещё шанс.

– А коли этот шанс они опять используют супротив меня?

– Никогда они не пойдут супротив тебя, князь. А проку от их живых, гораздо больше будет.

– Какой с этих собак толк?

– Да вот хоть дров нарубить, наколоть и из лесу приволочь тем у кого по их милости Светозаровы дружинники экспроприировали. Уже подмога. Не всё лесорубам корячиться, пущай и «штрафбатники» попашут. Да мало ли работ во благо людей они сделать могут, ещё и спасибо тебе скажут за милость и те, и эти. Пощади их князь! Не надо кровь соплеменников проливать. Всё ведь ладно закончилось.

– Благодаря тебе! – пробурчал князь, поглаживая бороду. – Эх-х, не могу я простить их Глеб, не верю им.

– Им не веришь, уж кому-кому, а мне-то поверь, князь! – поклонился я ещё раз. – Каждый человек может измениться, каким бы он не был. Уж мне-то, поверь! – повторил я, – Даже на солнце тёмные пятна имеют место быть!

– Как же ты теперь святоша у нас! – съязвил доселе молчавший Эхнафаил. – Хоть убей, а я так и не понял, к чему ты все эти прения сторон затеял?

Князь посмотрел на Светозара, тот поднял большой палец вверх, мнения же старшин разделились. Некоторые не хотели щадить изменников, и их, к сожалению, было большинство, а это значит…

– Ладно, Глеб, будь по-твоему! – принял решение Святополк, на своё усмотрение. – Отправлю я их лес валить, пущай во благо людей попашут.

– Покорнейше благодарю, князь!

– Но плетей им всыпать велю по полной! – ударил вновь он кулаком по подлокотнику кресла. – Пусть рубцы им будут напоминать доброту мою!

– Сойдёт! Добре! – улыбнулся я. Плети не кол, дурь из заговорщиков выбьют, а живота не лишат. Пусть радуются, что жить будут.

Светозар тоже обрадовался такому решению князя. Он привстал и что-то шепнул князю на ухо. Тот посмотрел внимательно на меня и шепнул что-то Светозару. Интересно о чём это они там?

– Знаешь что, Глеб? – после короткой консультации с воеводой сказал Святополк. – Ты, как я посмотрю, человек честный, мало того ведун, но самое важное твои слова мудры, как не от многих старцев услышишь. Не хотел бы ты у меня послужить, скажем, советником или воеводой? Я буду рад иметь при себе такого товарища.

– Глеб, да ты просто гигант мысли!!! – зашептал ангел, услыхав эксклюзивное предложение князя. – Я сам только сейчас понял, к чему ты столько «потел», красиво ты предложил наши услуги. Респект!

– И у тебя будет личный летописец! – добавил князь, и крикнул страже. – Кастора позовите.

– Этот ещё зачем? – не понравилась мне идея с личным летописцем. Это он что ли везде за мной шляться станет?!

– Ну как, он твои дела великие будет записывать для потомков, мудрые изречения и житие твое. Портрет твой намалюет, от себя не отличишь, – сказал князь. В палату вошёл юноша с бумагой и пером. – А вот и он! Кастор сначала портрет Глеба Вещего изобразить надобно…

– Не, не! Ни в коем разе! – запротестовал я. – Никаких портретов, записей о моих делах и изречений. Ничего не надо. Хватит, был у меня один самописец. Хотя постой! – мне в голову пришла одна идея. – Одно изречение, именно для потомков я оставлю.