– У моей сестры весьма своеобразное собрание открыток, – пояснила Скарлетт Хулиану. – Такая, с замком, ее бы точно не заинтересовала.

– По-моему, здесь изображен дворец.

– И все-таки картинка не из ее коллекции. Значит, возможно, это наша следующая подсказка.

– Уверена?

– Если сомневаешься в том, что я знаю собственную сестру, поищи себе другого партнера.

– Хочешь – верь, Малиновая, хочешь – не верь, но ты меня вполне устраиваешь. Ты права: открытка – очередная подсказка. И по-моему, я видел этот замок вчера, когда мы плыли по каналу. Туда-то мы сейчас и отправимся. В прошлый раз… – Хулиан осекся, заслышав шаги – тяжелые и уверенные.

Перед дверью Теллы они затихли. Скарлетт выглянула в коридор.

– О! Здравствуйте! – произнес Данте.

Его улыбка вышла бы ослепительной, не будь она слегка кривовата. Как и накануне, на молодом человеке была исключительно черная одежда, с которой перекликались линии татуировок; но при виде Скарлетт лицо его просветлело.

– Я как раз шел повидать вас. Хорошо ли вам спалось у меня в комнате? – В устах Данте вопрос этот прозвучал весьма компрометирующе.

– Кто там, любовь моя? – спросил Хулиан, встав у Скарлетт за спиной.

Он не прикоснулся к ней, но в его движениях все равно ощущалось нечто собственническое. Скарлетт почувствовала тепло его тела, хотя моряк всего лишь взялся одной рукой за косяк, а другой за филенку двери.

Любезная мина сошла с лица Данте. Быстро переводя взгляд с Хулиана на Скарлетт и обратно, он ничего не говорил, но по его чертам, внезапно ставшим более суровыми, можно было прочесть все. В Хулиане тоже произошла перемена: вздохнув, он задел грудью спину своей мнимой невесты, и та ощутила, как напряжены его мускулы. Эта напряженность совсем не вязалась с веселой небрежностью тона, когда Хулиан сказал:

– Ты не представишь нас друг другу?

– Познакомься, Хулиан, это Данте. – Данте протянул Хулиану руку. Ту самую, на которой чернела роза. Скарлетт пояснила: – Он любезно уступил мне свою комнату, потому что с моей, как тебе известно, произошла путаница.

– В таком случае очень рад вас видеть. – Молодые люди обменялись рукопожатиями. – С вашей стороны было очень любезно помочь моей невесте. Когда я узнал о случившемся, то очень огорчился. Жаль, что она не пришла спать в мою комнату.

С этими словами Хулиан повернулся к Скарлетт, и она разозлилась, увидев на его лице притворную нежность. Нет, он вовсе не был обеспокоен. Создавшееся положение забавляло его. Ему нравилось отпугивать Данте, изображая заботливого жениха, хотя на самом деле он нимало не тревожился о своей мнимой невесте.

Думая, как бы лучше объясниться, Скарлетт подняла глаза на нового знакомого, но тот уже на нее не смотрел. Огорчение на его красивом лице сменилось безразличием, как будто она перестала существовать.

– Дорогая, – прошептал Хулиан, – давай отойдем, чтобы Данте мог осмотреться.

– Не стоит беспокоиться. Полагаю, я уже увидел все, что нужно.

С этими словами он ушел, не сказав больше ни слова. Едва он скрылся из виду, Скарлетт резко повернулась к Хулиану:

– Я не твоя вещь, и мне не нравится, когда ты ведешь себя со мной таким образом!

– Однако, похоже, тебе понравилось, как этот тип на тебя смотрел, да? – Глядя на Скарлетт сверху вниз, Хулиан несколько раз взмахнул густыми темными ресницами и улыбнулся, намеренно скривив рот. – Как думаешь, наверное, он упражнялся перед зеркалом?

– Прекрати! Он вовсе не смотрел на меня так. Данте просто любезный человек, и, в отличие от некоторых, он пожертвовал ради меня собственным удобством.

– Сдается мне, он сделал это не бескорыстно, но в расчете на прибыль.

– Не суди всех по себе! – фыркнула Скарлетт и зашагала по коридору, сжимая в руке вторую подсказку – открытку.

– Я лишь хотел предупредить, чтобы ты держалась от этого человека подальше. Дружба с ним принесет тебе одни неприятности.

Скарлетт остановилась перед лестницей и расправила плечи. Ей вспомнилось, как жадно смотрел Хулиан на ее сестру в тот момент, когда она застала их с Теллой среди отцовских бочонков.

– Как будто дружба с тобой сулит что-то иное!

– А я и не выдаю себя за бескорыстного добряка. Но даже мне не по душе то, что вытворяет этот малый. В одной из прошлых игр победил именно он. Если помнишь, я говорил тебе, что участие в Каравале иной раз дорого обходится игрокам. За свой триумф Данте заплатил высокую цену. Держу пари: он на все пойдет, лишь бы только выиграть исполнение желания и вернуть потерянное. По-твоему, мой нравственный компас сломан? В таком случае у Данте этой штуковины просто нет.

* * *

– А вот и жених с невестой! – радостно всплеснула руками симпатичная темнокожая девушка, когда Скарлетт и Хулиан садились в ее лодку.

Сейчас Скарлетт меньше всего хотелось притворяться счастливой возлюбленной своего спутника, и все же она заставила себя придать голосу чуточку сладости:

– Это вы вчера вечером были на моноцикле?

– Да, у меня много обязанностей, – ответила девушка с гордостью.

Скарлетт помнила предостережение Хулиана, однако ей не верилось, что веселость юной лодочницы деланая. Она казалась гораздо дружелюбнее той особы, которая везла их в гостиницу. Может, Хулиан просто испытывал неприязнь к приветливым людям? Правда, с этой девушкой он был любезен: показал ей открытку с изображением дворца, куда следовало плыть, предварительно поинтересовавшись, как ее зовут.

– Джован, – ответила она, – или просто Джо.

Пока они плыли, Хулиан продолжал задавать девушке вопросы и смеялся над ее шутками. Скарлетт удивилась тому, каким приятным собеседником он может быть, когда захочет. Сейчас он, конечно же, старался для того, чтобы выведать побольше.

Джован рассказывала пассажирам о местах, мимо которых они проплывали. Каналы, будто длинная лента яблочной кожуры, спиралью вились по ярко освещенным улицам. Всюду виднелись кабаки, пускающие через трубы коричневатый дым, пекарни, напоминающие кексы, и магазинчики, словно бы завернутые в подарочную бумагу самых веселых цветов: лазоревого, абрикосового, шафранного, розового.

Вода канала была темной, как полуночное небо, но вдоль зданий горели стеклянные фонари, подчеркивая яркость красок. Люди, входившие в дома и выходившие из них, словно бы танцевали под пение арф, волынок, скрипок, флейт и виолончелей – у каждого канала была своя музыка.

– В этом городе много интересного, – сказала Джован. – Тот, кто готов платить и внимательно смотрит по сторонам, найдет здесь такое, чего не встретишь больше нигде. Некоторые гости приезжают сюда только затем, чтобы пройтись по магазинчикам, а об игре даже не думают.

Джован продолжала щебетать, но Скарлетт перестала слушать, заметив на углу одной из улиц небольшое столпотворение. Ей показалось, что какую-то женщину силой выволокли из лавки. Послышался крик. Беднягу схватили, та принялась пинать обидчиков и размахивать руками.