Наконец, решив не стоять в стороне, Скарлетт тоже начала хватать все, на чем останавливался ее взгляд: платья, предметы нижнего белья, ленты, украшения, открытки. По-видимому, Телла не шутила, когда заявила о своем намерении покинуть Трисду навсегда. По комнате были разбросаны не только ее наряды, но и все принадлежавшие ей вещи, а также некоторые вещи Скарлетт. Взяла ли она их из простого эгоизма или из стремления помочь? Может, по ее замыслу, старшая сестра тоже не должна была вернуться домой?

– Прошу прощения, – сказала молоденькая беременная женщина с ярким румянцем и золотистыми волосами. В этом хаосе она была единственной, кто разговаривал спокойным голосом. – Разрешите предложить вам помощь. Мне немного трудно нагибаться, – женщина указала на большой круглый живот, – но я могла бы подержать ваши вещи, пока вы продолжаете собирать остальное.

Руки Скарлетт уже были заняты, и все же она не хотела расставаться со своей добычей.

– Не беспокойтесь, – произнесла незнакомка, – убежать я не смогу.

Женщина была совсем молоденькая, примерно тех же лет, что и Скарлетт, а ребенок, судя по размеру живота, мог появиться с минуты на минуту.

– Не знаю… – произнесла Скарлетт и осеклась, увидев, как мужчина в дешевых вельветовых штанах и коричневом котелке пнул ногой какой-то предмет из цветного стекла.

Блеснула красная искра.

– Нет! Не трогайте это!

Скарлетт бросилась к мужчине, тем самым лишь подлив масла в огонь: незнакомец схватил драгоценные серьги и с удвоенным проворством выскочил из комнаты. Скарлетт устремилась за ним, но бежал он быстро, а ее обременяла ноша. Когда он уже сворачивал на шаткую лестницу, она была лишь на середине коридора.

– Давайте подержу, – снова предложила беременная. – Я буду ждать вас на этом самом месте.

Скарлетт боялась потерять то, чем уже успела завладеть, но и упустить сережки она тоже не могла. Бросив охапку вещей в протянутые руки беременной женщины, она подхватила свой белоснежный подол и продолжила погоню. Когда девушка добежала до лестницы, коричневый котелок мелькнул впереди и исчез. Уже тяжело дыша, Скарлетт бросилась вниз по ступеням и успела увидеть, как захлопнулась ядовито-зеленая входная дверь гостиницы.

То, что творилось сейчас в городе, было одновременно началом ночи и началом дня. Звезды, мигая, глядели с неба, словно чьи-то злые глаза. Ослепительно горели бесчисленные фонари. По улицам катилась бойкая песня аккордеона. Люди танцевали под музыку, помахивая юбками и полами сюртуков. Однако подпрыгивающей шляпы-котелка Скарлетт нигде не увидела. Человек в вельветовых штанах испарился.

Возможно, не стоило слишком огорчаться. Это были всего лишь сережки. Но не простое украшение, а последний подарок матери. Незадолго до своего исчезновения Палома протянула их старшей дочке со словами: «Вот алые камешки для моей алой ягодки». Скарлетт знала, что на самом деле серьги не из драгоценных камней, а из обыкновенного цветного стекла, но для нее это не имело значения. Главное, они напоминали ей о матери и о том человеке, которым некогда был отец. «Твой папа подарил их мне, – сказала Палома, – потому что алый – мой любимый цвет».

Неужели губернатор Дранья был на такое способен? Последние годы ужасно его изменили. Не сумев вернуть сбежавшую жену, он уничтожил все, что напоминало о ней. Сережки уцелели только благодаря тому, что Скарлетт их спрятала. Тогда-то она и поклялась всегда быть рядом с Теллой. Не поступать, как мама, которая исчезла, оставив дочерям лишь пару побрякушек да поблекшие воспоминания. Шли годы, а горечь от бегства матери преследовала девочку, словно тень, и даже самый яркий свет не мог эту тень растворить.

На глазах Скарлетт выступили горячие слезы. Да, это была всего лишь игра. Вот только совсем не о такой игре она мечтала.

Беременная, как и следовало думать, не дождалась ее в изогнутом холле «Стеклянной змеи». На полу не осталось ничего из одежды или драгоценностей Теллы. Только прозрачная пуговица и открытка – их, очевидно, кто-то обронил.

– Стервятники!

– Приличным девушкам не к лицу ругаться. – Хулиан стоял, прислонившись к противоположной стене и лениво скрестив на груди загорелые руки.

«Интересно, давно ли он здесь?» – подумала Скарлетт. А вслух спросила:

– Разве слово «стервятник» – ругательство?

– Из твоих уст оно прозвучало именно так.

– Ты бы тоже стал ругаться, если бы твою сестру похитили ради какой-то игры.

– И снова ты мне льстишь, Малиновая. Если бы у меня была сестра, которую похитили ради какой-то игры, я бы обернул это в свою пользу. Хватит уже себя жалеть. Пойдем.

Отслонившись от стены, он вошел в опустошенную комнату Донателлы. Стервятники исчезли, но вместе с ними исчезло и все хоть сколько-нибудь ценное. Кто-то из них прихватил с собой даже дверную ручку из зеленого стекла.

– Я хотела собрать вещи Теллы, но… – Голос Скарлетт дрогнул.

Ей снова представились жадные глаза и руки, расхватывающие вещи ее сестры, словно частички мозаики. Она посмотрела на Хулиана, но не увидела жалости во взгляде его темных глаз.

– Малиновая, это просто игра. Если хочешь выиграть, нужно быть немножко жестоким. Караваль не царство любезности.

– Я тебе не верю. Если твой нравственный компас сломан, это еще не значит, что и все остальные здесь тоже бессовестны.

– Те, кто близок к победе, именно таковы. Не все приезжают сюда только затем, чтобы позабавиться. Некоторые собирают, что смогут, и стараются потом выгодно это продать. Как тот малый, который дал деру с твоими сережками.

– За них ему ничего не заплатят, – горько произнесла Скарлетт.

– Ты удивишься, – ответил Хулиан, подобрав круглую ручку сломанного шкафа, – но за частичку магии Караваля люди охотно расстаются с большими деньгами и большими тайнами. Те же, кто не хочет играть честно, платят еще дороже. – Хулиан подбросил ручку и, когда она упала, тихо пояснил: – Так Легендо понимает справедливость.

– Но я не хочу играть. Хочу только найти сестру и вернуться домой, успеть к свадьбе.

– Боюсь, это будет непросто. – Хулиан снова подобрал шишечку. – Чтобы уехать с острова вместе с сестрой, тебе придется победить в игре.

– О чем ты говоришь?

– Позволь, угадаю: ты не прочла подсказку, которую я тебе дал?

– Кроме имени моей сестры, там ничего не было.

– Уверена? – спросил Хулиан дразнящим тоном.

– Конечно. Только я не поняла, что это подсказка. Я думала, что Легендо…

Скарлетт слишком поздно распознала свою ошибку. Губы ее спутника сложились в ту насмешливую улыбку, которая всегда появлялась на его лице, стоило девушке упомянуть имя магистра. Сейчас она даже не успела произнести ту глупость, в которую верила до недавней поры.

Снова достав записку, привязанную к ключу, Скарлетт убедилась: на ней действительно были написаны только два слова, но под ними оставалось много свободного места. Скарлетт подошла к ближайшему фонарю из цветного стекла и поднесла листок к свету (в подвале отцовского дома Телла так же поступила с билетами, полученными от магистра). На бумаге появились новые, элегантно выведенные строки: