земляным червяком? Бедным хирургам, предстояла тяжелейшая операция. Никогда, за историю своего многовекового существования Земля Израиля не встречала такого изуверского садизма – в клиники скорой помощи привезли в бессознательном состоянии пять полутрупов снайперов, в полной амуниции, даже со снайперскими винтовками…, только эти винтовки, ещё надо было достать. Посвящённые появились вовремя. Их снайперы и наниматели, минут пятнадцать болтались вниз головой, а особо рьяным и особо религиозным – не повезло. Я тщательно отмывал руки после прикасания к проказным язвенным псориазникам.

– Блин! До какого состояния нужно довести своё тело, ради куска дармового хлеба. Бабы Яги на вас нет!

Некстати, вспомнил подругу.

– Она бы вас быстро бы перевоспитала. Блин! Плыли бы вы сейчас по Припяти, и брали барьеры с препятствиями! Из бабы Яги, не плохой бы Мойдодыр получился бы.

Посвящённые пришли напомнить – что дом не мой и всё, что в нём, их адвокаты достали раскладки и уже приготовились к математическому диалогу, но покосившись на символическую перекладину с трепыхающимися единоверцами, почему-то передумали, места на ней ещё хватало для всей нагрянувшей комиссии. Мне не верится даже, что они в суд попадут. Гости медленно, но степенно вышли, сохраняя имидж достоинства друг перед другом и виляя мокрыми пахучими задами, но выйдя за ворота…, забыли о всём. Думаю, они больше не появятся. Я подошёл к зеркалу: ох и вид был у меня! По телу чешуя змеи, это моя природная кевларовая защита, поставленная бабушкой, возникает автоматически при появлении угрожающей опасности, для жизни. Каждая чешуйка спасает от пули снайперской винтовки, даже больших калибров. А всё вместе может выдержать залп гранатомёта. Лицо превратилось в маску – чужой на воротах ледяного катка. Про остальное молчу. Теперь ясно, почему эти посвящённые не стали в хоккей со мной играть? И дали дёру от этого чудовища.

Бабушка, прости меня, но как только появлюсь в России, в ноги кинусь врачам, чтобы восстановили мои русские гены.

Скоро должен появиться сын, надо было прибраться в доме, «стиралки» рядом нет!

– Обижаешь, Властелин! Я уже прибралась, и по временам тоже.

У, блин! Нет ни перекладины, не «грилей», ни тому, кому не повезло. В доме чистота и порядок. А рядом не знакомые люди, женщина и двое мужчин, с чемоданами и бирками Аэрофлота. Погоди, мне этот нос, в квадратных очках с такими же румяными квадратными ушами и оселедцем, кого-то напоминает.

– Блин! Секундант!

И началась каша мала! Мне пришлось заново знакомиться с ОК и со «стиралкой», она, оказывается, была женой ОК (у них это немного по – другому, свободный брак, по- нашему). Я рассматривал своих друзей, привыкая к их новым образам. Прикольно, непривычно как-то? «Стиралка» устала от моего пристального внимания:

– Что вылупился? Властелин резиновый.

– Сама ты, такая!

– А, где та, что обещала меня на бигудь накрутить?

Оказывается, Роз всех окружающих меня женщин предупреждала, и успокоилась, только после рождения сына. По моему лицу, «Стиралка» поняла, что ляпнула что-то не то…, но разговор будет потом, а сейчас.

– Почему вы бабу Ягу с собой не взяли? Материализованные привидения, рассмеялись, посмотрели друг на друга:

– Она на задании!

Но это тоже будет потом. Приехал Друз. На школьном автобусе. Всё – кончилось божество. Адепты забрали и автомобиль, и шофера, и он оказывается, не Друз двадцать девятый, а лжебог, отцом которого является настоящий Ибис, а мать – сумасшедшая Ванга, которую Ибис привёз из Польши. Чем запутанней – тем интересней и грязней, религия друзов, тут же поделилась на тысячу течений: одни были за Друза двадцать девять, и признавали его богом, другие против, одни верили в деву Вангу, другие уничтожали всё и всех связанных с её именем. Началась обыкновенная религиозная грызня. Сын был взрослым, мы посоветовались с ним (ему надоело быть богом), и он принял новое имя – Ванька! Оно ему так понравилось!

– Ванька! Красиво. А кому не нравится – в дыню.

Это он уже из медресе притащил. Я ещё до отъезда, успел переоформить все документы, и там, где была графа национальность, взял на себя ответственность, записал – русский. Мать была из друзов, значит не еврейка, а у папы, кто его знает, что ему там бабушка намешала. (Я тайком от всех, сдал кровь в Москве, на принадлежность к российским генам. Есть такая, особо законспирированная платная медицинская услуга. Обычно её заказывают, чтобы избежать алиментов от незаконного отцовства.

Но тут особый случай: еврей желает стать русским). Блин! Я знал, что этот тест можно было купить на бульваре, в Хайфе, тебе бы, за деньги примешали бы к твоей крови, что хочешь, родная бы мама не узнала. Даже пришили бы то, что в своё время обрезал мулла или раввин. Только плати. Но я просил у бога одного – справедливости. Вышел прыщавый студент, с распечаткой:

– Иванов. Кто здесь Иванов?

Я поднял руку. Я. Он подошёл ко мне:

– Бонифаций Иванович?

Я кивнул.

– Кто вам сказал, что вы не русский? И что у вас нет русской генетики, Будьте вы хоть Отто, хоть Жак, хоть Густав или Стецько, но русские гены всегда будут доминировать у вас, и у вашего потомства. У вас отличные гены, мужчина!

У меня, как камень, с души свалился. Значит я не ошибся в выборе нации.

Бабушка! Не знаю, о каких ошибках молодости ты говорила? Что ты убрала из моего тела, и что добавила?

Мои гости наконец успокоились, я представил их сыну. Назвав малого новым именем. Никто не удивился изменению, у привидений нет имён, назови, как хочешь, но главное, что ты можешь. Я дал гостям отдохнуть, но они снова прибежали в мой кабинет, испугавшись криков жены. «Оно» опять взялось мучить Роз. Жене было больно, но я ничем не мог помочь, лекарство и снотворное не действовало. Роз прекращала кричать только тогда, когда «Оно» уставало. И пошёл разговор – трудный, долгий, откровенный, как в зоне, я рассказал всё, ответил на все вопросы друзей, ничего не скрыл, всё как есть. В комнате воцарилось тягостное молчание.

– В зону тебе надо, к нам. Мы и тебе поможем и жену спасём. Покажем её нашим врачам. Всей семьёй – в зону.

– Я уже думал.

Решено. У меня появилась маленькая надежда, что только зона сможет спасти мою семью от того кошмара, который нас преследует. Надежда была только на зону, на друзей и тонкий мир. Мы разговаривали. Вымотавшийся от занятий и новых впечатлений от гостей и своего изменившегося статуса, сын заснул на моих коленях. И проснулся тут