мы вышли из клуба через черный ход и сразу забились под крышу просторной беседки: девочки по одну сторону, мальчики – по другую, но все под тенью.

Вдохнув полной грудью прохладного воздуха, подставила лицо ветру и блаженно зажмурилась.

– Кайф! – озвучил мои мысли Лёха. – Может, устроим дискотеку прямо здесь? А что такого? Выпускные же здесь проводят.

– Если мы устроим дискотеку на улице, – сказала я, даже не пытаясь открыть глаза. – То долбящими из колонок басами вселим бесов в местных бабушек, которые живут рядом с клубом, и они нас заколют своими спицами. Оно нам надо?

– А что такого? – возмутился Витя. – Мы же к их уличным дискотекам, когда они на аккордеоне играют и поют на всю улицу, претензий не имеем.

– Потому что во время их дискотеки мы отсыпаемся после своей и ничего не слышим, – цокнула Ленка.

– Не придирайся к мелочам, – хохотнул Витя.

– А что за дискотека будет? Восьмидесятых? – спросил Рамиль.

Открыла глаза и едва их не закатила от желания подтянуть ему шорты, которые сползли так низко, что еще немного и всем будет видно то, что там за ними спрятано.

– Ну, официально она называется дискотекой восьмидесятых, – начал пояснять Лёха. – Но по факту мы врубаем и танцуем под то, что просто нравится большинству из старшего поколения. Хотя треков восьмидесятых, всё-таки, больше.

– И много людей приходят?

– В прошлом году едва влезли в клуб, – вспомнила Ксюша, как в прошлом году мы сходили с ума, стараясь сделать так, чтобы никому не стало плохо во время танцев. – Просто в прошлом году у моих родителей был юбилей свадьбы и приехало много гостей. Одна только наша ватага заняла половину клуба. Местные с трудом втиснулись.

– Ага, – хохотнул Лёха. – А потом какого-то твоего дядьку снимали с крыши этой беседки.

– Точно-точно! – закивал Витька. – Мужик так проникся местной красотой и колоритом, что залез повыше, чтобы рассказать всем об этом матом.

Дружный смех прокатился под куполом беседки.

– И часто у вас так? – допрашивал Рамиль.

Странно, что ему всё это, вообще, интересно.

– Была идея устраивать такие вечеринки для старшего поколения раз в месяц, но они сказали, что чаще раза в год отплясывать как в молодости не смогут.

– У всех дети, хозяйства… Не до частых танцев.

– Так что третья суббота августа полностью посвящается им и их танцам. Тем более, что огороды уже можно почти не поливать, сено убрано, дети в школу собраны. Можно и расслабиться один вечер.

– Ясно, – плавно закивал Рамиль и поджал губы.

Повисла неловкая пауза, словно все ждали, что же еще он спросит, чтобы было, что ему рассказывать.

– Ладно, ребят, – оттолкнулась я от перил. – Пойдёмте доделаем, да по домам надо – готовить морально родителей к предстоящим танцам.

– Такая нагрузка с ранних лет, – притворно всхлипнул Лёха, но, всё же, пошёл за всеми.

– Не ной, – ткнула его кулачком в плечо Ксюша.

– Лёх? – обернулась я резко и глянула на него через плечо. Рамиль врезался в меня, но я сделала вид, что не заметила его рук на своей талии и пропустила вперед. – Лёха, ты флешку с музыкой не забыл? Принеси заранее, а то опять как в прошлом году придётся бежать до твоего дома.

– Меня нужно проводить до дома, – смахнул Лёшка пот со лба. – Сам я никак. Там столько песен на флешке. Тяжело их одному все нести будет.

– Нытик, – притворно вздохнула Ксюша. – Пошли, провожу.

– Круто я тебя от мытья полов спас? – догнал ее вприпрыжку Лёша.

– Эй! Я всё слышу, вообще-то, – крикнула я нарочито строго, чем спугнула друзей, которые, схватившись за руки, сорвались с места как шкодливые пятилетки.

Глава 19. Рамиль

– Может, я, всё-таки, никуда не пойду? – канючил батя Гусыня, пока она наглаживала ему рубашку, а сам он поглаживал себя по голове у зеркала на стене. – Старый я уже для всех этих танцулек. Буду как дурак там масталыгами трясти.

– А ты тряси ими как умный, – нашла выход Гусыня и повернула рубашку.

– Не, ну, в самом деле, Гу́ся, сходите с Рамилькой вдвоем, а я потом по слухам узнаю, что там было или не было.

– Пап, – психанула Гусыня и отставила в сторону шипящий и исходящий паром утюг. – Еще немного и мы подеремся. А на дискотеку ты все равно пойдёшь, но уже заплаканный. Компренде?

– Хочешь сказать, что ты меня уделаешь, сопля тараканья? – угрожающе сощурился Николаевич, а я всерьёз напрягся, прикидывая за кого из них двоих болеть в этой драке и когда (и стоит ли) их разнимать.

– Ты же сам сказал, что уже старый, так что я просто возьму пылесос и соберу тебя в него вместе со всем твоим старческим песочком. Рубашку надевай, – протянула Гусыня ему наглаженную одежду.

– Она ещё и белая, – взвыл мужик.

– Зато с коротким рукавом и льняная. Штаны тоже возьми, – дала она ему вторую часть гардероба. – И не вздумай под сандалии надеть носки. Заставлю прямо в клубе их снимать.

– Я мог бы, вообще, пойти просто в шортах и футболке, – ворчал Николаевич, скрываясь в своей комнате.

– Если бы у тебя были усы, пап, я бы тебе их сейчас хорошенько потрепала.

– Достаточно того, что ты истрепала мне все нервы этими тряпками.

– Не ной, пап. И, вообще, в чем проблема надеть новую вещь и сходить в ней красивым на дискотеку? Ты каждый раз ворчишь, что не хочешь и оно тебе не надо, но всё равно же потом надеваешь и идешь. Цену себе набиваешь?

– Я пытаюсь набить тебе на лбу, что у меня и так достаточно вещей в шкафу и на новые тратиться – лишнее. Ты же мне уже в прошлом году покупала рубашку на такую же дискотеку, почему бы мне в ней не пойти?

– Потому что не пойти. Она прошлогодняя и уже застиранная.

Хлопая дверцами, Гусыня убирала в шкаф утюг и марлю. Доску для глажения вставила между