Он все еще выглядел растерянным и недоумевающим. Поэтому я добавила:

– Она весьма ясно намекнула, что Миша жил у нее.

Реакция, которая за этим последовала, застала меня врасплох, заставила испуганно вздрогнуть…

Муж со всей силы впечатал кулак в стену, заставив ее содрогнуться, прорычал сквозь зубы…

– Я ее убью…

Я вобрала в легкие воздух, озвучила мучивший меня все последнее время вопрос:

– Ты же забирал Мишу… как ты мог ее не узнать? Или… ты просто все знал уже давно?

Он повернул ко мне голову и даже в неярком свете лампы я увидела, как полыхнули гневом его глаза.

– Как ты можешь так думать?

– Я уже не знаю, что мне думать!

Он сделал несколько глубоких вдохов, оттолкнулся от стены, в которую до этого упирался кулаком…

– Я не видел ее, когда забирал Мишу. Было уже темно. Она вышла на крыльцо и что-то в ее движениях показалось мне знакомым, но я был слишком шокирован тем, что у меня есть сын, чтобы над этим задуматься в тот момент. Она молча подтолкнула Мишу мне навстречу и ушла в дом. Я не видел ее лица, не слышал голоса… И это было последним, о чем я в тот момент вообще думал.

– Но дом?..

– Когда я видел ее в последний раз, она жила не там. Я не общался с ней с тех самых пор, как окончил школу и смог жить самостоятельно… ты ведь знаешь это. Злата…

Он шагнул ко мне, взял меня за плечи, требовательно сжал их, вынуждая взглянуть ему в лицо…

– Я тебе не лгу. Если бы я только знал, что это она…

Я лихорадочно, спешно перебирала в голове то немногое, что рассказал мне ранее муж…

– Но ты ведь говорил, что понял сразу же, что с Мишей не очень хорошо обращались!

– Это было видно. По тому, как она толкнула его ко мне. По тому, как он был напуган…

Я стряхнула с себя руки мужа. Устало потерев лоб, бросила:

– А еще твоя мать хотела продать мне информацию о том, кто произвел Мишу на свет…

Я кинула на него быстрый, пронзительный взгляд.

– Так, может, скажешь наконец сам, кто она?

Он неверяще, отрывисто рассмеялся.

– Это настолько важно для тебя? Злата, главное ведь не то, кто она. Главное – сможешь ли ты меня простить. И ее имя тут не играет никакой роли. Я ведь могу назвать тебе любое – что это изменит?..

– Например, Даша? – вздернула я бровь, внимательно следя за его реакцией.

Он потрясенно замер.

– К чему ты ведешь?

Резкий, внезапный звонок в дверь избавил меня от необходимости отвечать. И все же я сухо, скупо улыбнулась и заметила:

– Что ж, хорошо, если это не она. А то было бы так неловко…

– Да о чем ты, черт возьми, говоришь?

Я подошла к двери веранды, обернувшись уже на пороге, чтобы любезно пояснить:

– Я пригласила свою лучшую подругу на ужин. Посидим все вместе… как раньше.

– Проходи.

Я улыбнулась, пропуская подругу в дом и входя за ней следом. Она протянула мне коробку с тортиком, которую держала в руках, и пакет с двумя бутылками породистого напитка.

– Девчачий вечер? – прощебетала радостно, подаваясь ко мне для объятий.

От ее рук веяло холодом – последствие минусовой температуры на улицы и не более того, но этот холод мгновенно передался мне, расползся по душе, рождая внутри странное, бессознательное отторжение.

Неужели она могла вот так обнимать меня, улыбаться мне и при этом держать за пазухой камень? В это настолько не верилось, и даже одна эта мысль казалась абсурдом, что я на миг усомнилась в своей затее. Но тут же успокоила себя тем, что, по крайней мере, смогу не думать о самом страшном, если окажется, что я зря допустила такие мысли в отношении подруги и мужа.

Но сейчас у меня просто не было иной версии относительно того, почему Валера не знал о сыне, а тот при этом жил у его матери…

Этому могло быть лишь два объяснения.

– Боюсь, не получится посидеть девчачьей компанией, – произнесла я все с той же, буквально приклеившейся к губам, улыбкой.

И, больше ничего не добавляя, прошла в кухню, где сидел на том же месте, где я его и оставила, Миша. Встав рядом с мальчиком, я обняла его за плечи, желая защитить этим жестом от всего, что могло случиться дальше. Показать – ему и всем вокруг, что он – под моим крылом. Сознавая твердо: что бы там ни было – я его непременно уберегу.

Даша замерла на пороге кухни, потрясенно глядя на ребенка. По ее глазам я видела: она спешно пытается сообразить, что тут вообще происходит…

Я взглянула на Мишу: его реакция была определяющей. Он смотрел на Дашу чуть испуганно – я ясно ощутила, как его хрупкое тельце сильнее прижалось ко мне, но это была совершенно нормальная реакция зашуганного ребенка на незнакомого ему человека. Никаких признаков узнавания на его лице не было. Никаких чувств…

– Можно тебя? – выдохнула Даша, перехватывая мой взгляд и кивая в сторону гостиной.

Я погладила Мишу по спине и мягко сказала:

– Сейчас вернусь.

Мы прошли в напряженном молчании в соседнюю комнату и подруга уже повернулась было ко мне с весьма осуждающим выражением лица, но в этот момент в комнату вошел Валера.

– Привет, – поздоровался муж коротко.

Он едва мазнул по Даше взглядом. Она же застыла, по-прежнему держа в руках торт и пакет, и выглядела при этом так комично, как мне еще не доводилось видеть.

– Вот оно что… – протянула она с разочарованием столь явным, что даже ее нарочито ровный тон никак не мог этого скрыть.

– Я решила, что было бы неплохо снова собраться всем вместе, – бодро объявила я, продолжая наблюдать за ними двумя.

Валера ничего не сказал. Лишь подошел к Даше и просто предложил:

– Давай я возьму.

Она, казалось, не сразу поняла, о чем речь. Рассеянно моргнула, когда муж потянул на себя пакет и коробку, и, коротко кивнув ему в знак благодарности, повернулась ко мне.

– Ты с ума сошла? – прошипела Даша возмущенно, когда Валера скрылся на кухне, оставив нас вновь вдвоем.

– Пока нет, хотя была к этому близка, – откликнулась я с кривой улыбкой.

– Ты что, его простила?

Ее глаза впивались в меня двумя ледяными осколками. Казалось, этот вопрос – все, что волновало ее в данный момент.

– Подумываю об этом, – протянула я неторопливо, наблюдая за реакцией на мои слова. – А что?

– После того, что он сделал?! Я думала, ты больше себя уважаешь!

– А что он сделал?