– Ты видел распахнутую балконную дверь в общем коридоре? – перебила я его.

Гриша уставился на меня:

– Ну, не думаешь же ты, что?..

– Не знаю! Она могла уйти через запасной выход.

– Зачем?!

– Тоже не знаю. Ты задаешь вопросы, на которые у меня пока что нет ответов. Нет, Гриша, и все тут, – кратко бросила я. – При всем моем желании – нет их у меня.

– А где же Ирочка?

– Испарилась…

Гриша обхватил голову руками:

– Черт!

– Ладно, я поехала… Подождем, может быть, она еще объявится…

– Я тебя отвезу, – встрепенулся Гриша.

– Меня отвезет Ульяна.

– Ну, раз так…

Я с трудом поднялась из кресла.

– До завтра. Хотя, может быть, завтра я не приду. Возьму день отгула, по состоянию здоровья. В любом случае, я тебе позвоню… будем на связи.

Мы ушли, оставив Гришу одного. Ульяна помогла мне сесть в машину. Я пристегнула ремень и откинула голову на автомобильное кресло.

– Только не гони! – попросила я ее.

Ульяна оказалась хорошим водителем и ехала ровно, не разгоняясь, но и не замедляя скорость. В дороге мы молчали, я дремала. Ульяна сосредоточенно смотрела на дорогу, изредка спрашивая меня, как я себя чувствую, отчего я ощущала себя старой развалиной.

– Все нормально, Ульян! – отвечала я и вновь погружалась в дремоту. – Не беспокойся.

Мы остановились у ворот, где стоял охранник. Ульяна на минуту вышла из машины и направилась к будке. Ворота открылись, машина обогнула дом и въехала в подземный паркинг. У меня опять сильно закружилась голова, и я оперлась на Ульяну.

Она жила в квартале, состоявшем из элитных домов, огороженных заборами. В коридоре Ульяна включила лампы, и холл озарился мягким голубоватым светом.

– Сюда, Влада Георгиевна! В кухню пройдете или в комнату?

– Лучше я прилягу.

В небольшой комнате стояла двуспальная кровать, и я села на нее.

– Вам чай или кофе? Или вы хотите поужинать?

– Чай, – поморщилась я, откидываясь на спинку кровати. Положила под спину две подушки и села поудобнее. Ирочка пропала! На меня напали в туалете и чуть не убили! Ульяна вернулась в офис и спугнула убийцу…

Ульяна принесла потрясающий чай на маленьком подносе, украшенном причудливыми вензелями. Я взяла в руки хрупкую белую чашку и отпила глоток.

– Это лечебный чай, согревающий, – пояснила Ульяна. Она уже переоделась в светло-кофейный халат и собрала волосы в хвостик. Села на стул с высокой спинкой и сложила руки на коленях. У нее были тонкие изящные руки с красивым ненавязчивым маникюром.

– Как вы думаете, Ирочка уже нашлась?

– Принеси, пожалуйста, мою сумку, она в коридоре. Надо взглянуть на мой мобильник…

Никакие новые звонки мне не поступали.

– Гриша бы обязательно позвонил. Вот только… – я замолчала, не зная, стоит ли посвящать Ульяну во все подробности.

Она крепче стиснула руки. Ульяна была рядом, но я о ней ничего не знала. Так же, как и о других. Получается, ты можешь работать бок о бок с человеком, спорить с ним до хрипоты, отстаивать свою точку зрения и не знать о нем ни-че-го…

Все перевернулось вверх дном за последние дни: черное стало белым, белое – черным. А главное – я больше не была ни в ком уверена… Ни в ком.

– Что только? – Ульяна посмотрела в окно, где горели слабым желтым светом красивые фонари с чугунными завитками на тонких ножках – солидные, основательные.

– Я не могу никому верить. Понимаешь, никому! А Гриша – мой старый друг, – я поморщилась. – Даже не друг, а больше, чем друг… Это вообще трудно объяснить. Здесь все так переплелось… Мы с ним начинали вместе – он, собственно говоря, и подал мне идею создания этого агентства. Гриша в то время был жутко креативным товарищем, его идеи были безумными, захватывающими, увлекательными. Он всегда был прекрасным рассказчиком, и его могли слушать хоть до утра. – Я слабо улыбнулась одними только губами. – Он увлек меня, и я пошла за ним. Но есть и еще некое обстоятельство… Гриша вложил в агентство свои деньги. Я предлагала ему вернуть их. Но он отказался наотрез… Сказал, что мы партнеры и все такое… В чем-то я понимала его – Гриша одинок, наша компания – это вся его жизнь.

Но несколько лет тому назад в жизни Гриши возник его брат. То есть он был всегда, однако жил отдельно. Но года четыре тому назад у его брата обострилось психическое заболевание, и лечение стало обходиться в весьма круглую сумму. Гриша даже возил его за границу, но все было бесполезно. Брат находится в санатории под Москвой почти круглогодично, а это, естественно, требует немалых денег. Практически вся Гришина зарплата идет на это. Год назад он попросил у меня в долг крупную суму денег, 15 тысяч евро. Тогда он и отвез брата в Швейцарию, в хорошую клинику… Какой-то период времени брат лежал там. Но ничего не помогло… Теперь он по-прежнему лежит в больнице в Подмосковье, и Грише все время нужны деньги. И еще – Ирочка! – я умолкла…

– А что Ирочка?

– Ирочка – молодая веселая девушка, проживающая со старой теткой, которая смотрит круглосуточно сериалы и новости, поедом ест Ирочку и терроризирует ее даже в мелочах. Типичный старческий эгоизм! Ирочке хочется вырваться из дома – любой ценой. Хотя она даже самой себе в этом никогда не признается. Но подсознательно Ирочка ищет богатого кавалера, способного вырвать ее из этой удручающей обстановки. Но с ней случается облом за обломом. Она миленькая, приятная девушка, с ней приятно провести время, но – не более того. У Гриши возникают серьезные денежные проблемы в связи с сумасшедшим братцем, и все это – плюс к Ирочке. Она недавно вновь стала свободной, и Гриша принялся ее пылко обхаживать. И получается, что Грише деньги нужны просто позарез. Но подозревать Гришу я никак не могу…

– Вы думаете?.. – начала Ульяна.

Я подняла на нее глаза.

– Я уже давно, Ульяна, ничего не придумываю наперед. Я сначала все анализирую, сопоставляю факты. А потом уже начинаю думать… На пустом месте думать бесполезно – так можно только напортачить, выстроив неправильные версии. Кстати, меня этому Гриша учил, когда мы с ним только-только начинали… я просто пытаюсь понять: что мне делать, как выбраться из этой ситуации… но самое неприятное – ошибиться в людях, с которыми ты съел не один пуд соли и которым веришь, как себе… В данной истории это и есть самый противный момент. Конечно, если не считать такой «мелочи», как «пролетевший» мимо нас Каннский фестиваль…

– Я вас понимаю… – Ульяна по-прежнему сидела, сцепив руки, и смотрела в пол. – Когда мы с папой жили в Екатеринбурге… Все нам безумно завидовали, а мою мать называли ведьмой. И никто не знал или не хотел знать, как сильно они с папой любят друг друга… Как они вместе ходят на лыжах, азартно режутся в нарды, а летом любят поплавать на байдарке. Правда, сейчас на это остается все меньше и меньше времени, отец страшно занят, но я же помню все это! Строго говоря, он мне не родной отец. Родной-то умер – по пьяной лавочке, давным-давно. И вообще, он нас бросил, когда мне было три года. Моя мать никогда не унывала, работала на трех работах, крутилась, как белка в колесе. А когда я пошла в школу, она встретила Радова. Он был женат, но карьера его не складывалась. Но после знакомства с моей матерью у него словно бы открылось второе дыхание. Он пошел в гору, начал занимать руководящие посты и… подал на развод. Его жена встала на дыбы и наотрез отказала ему в разводе. От моей матери почти все отвернулись, с работы ее тоже уволили, но мой… отец проявил характер. Он же упрямый – жуть, настоящий сибиряк… Настоял на своем. Мать уехала в соседний город, и каждые выходные отец мотался к нам. Три года длилась эта волынка. А потом… – Ульяна еще крепче сцепила пальцы, – наш загородный дом подожгли. Он загорелся ночью. Там были мы обе, а мать была беременна. Мы выскочили в чем были, едва успели – еще минута, и мы сгорели бы заживо. Спасибо, нас выручил Батон! Овчарка наша, он уже старым был, почти оглох и двигался с трудом, но что-то почуял и залился диким лаем. Мать вскочила, у нее же чутье, как у кошки, схватила меня в охапку – и на улицу. Только мы выскочили – и дом вспыхнул, как спичка… Горючей смесью его подожгли… У матери был выкидыш, потом начался тик, левая половина лица осталась парализованной… отчасти. Внешне это не очень заметно, но ей же вообще нервничать нельзя… А мой брат, Димка, уже позже родился. Через пять лет, после двух ее неудачных беременностей… И таким он слабеньким получился, никто и не думал, что он выживет. Мама не очень часто об этом вспоминает, только при случае, и повторяет, что мы должны быть стойкими и никогда не опускать руки. И не зацикливаться на злобе и зависти к кому-то, просто проходить мимо таких людей – как будто их и нет… Жить своей жизнью… А когда папа стал большим человеком, мне тоже пришлось пройти через многое. Как и моей маме. Вчерашние недруги вдруг стали набиваться мне в друзья, а подруги стали врагами. Нет, не вдруг, не сразу, – Ульяна провела рукой по лицу, как бы прогоняя неприятное воспоминание, – но они стали какими-то слишком услужливыми, и было сразу ясно, что им чего-то нужно от меня. Так и оказалось… Все это свалилось на меня как-то очень быстро, и жизнь сразу показалась мне серо-черной, грязной и какой-то липкой. Я вздрагивала от каждого телефонного звонка, поднимая трубку, думала, что услышу чей-то дежурный вопрос – как дела, а потом – просьбу. И каждый раз она очень срочная, важная, неотложная, и человек смертельно обидится, если я откажу ему в помощи. Дело доходило до того, что я раз в неделю меняла свои сим-карты! Меня доставали по домашнему телефону, подкарауливали возле моего дома. Больше половины этих людей – а я их даже и не знала всех! – вдруг оказывались друзьями моих знакомых, их родственниками и одноклассниками. Я словно попала в паутину и не знала, что мне делать, кто остался моим другом, а кто окончательно перешел в стан врагов. И только когда я перевелась учиться за границу, а потом переехала в Москву, я вздохнула свободно… Хотя и не обзавелась здесь большим кругом друзей. Но мне это и не нужно… Я уже боюсь сходиться с людьми…