Афина вышла спустя целую вечность. Одета она была в модную, отороченную мехом короткую куртку и голубые джинсы. Хахаль, услужливо улыбаясь, открыл дверь «Тойоты», но, не успела певица сесть, как Синий материализовался рядом.

– Братишка, закурить есть? – обратился он к хлыщу и захлопал себя по карманам куртки. Это послужило сигналом для Петровича. Кагарлицкий выскочил из машины, в три прыжка настиг певичку и схватил ее за талию. Хахаль непонимающе хлопал глазами, глядя, как его женщину тащат в другую машину.

– Не двигайся, сука! – Синий поднял пистолет и угрожающе произнес:

– Мобилу сюда и на колени!

Хлыщ не подчинился. Он будто и вовсе не заметил, что кто-то стоит перед ним. С протяжным воплем: «Верниии…» он скакнул в сторону и бросился вслед за Петровичем. Синий успел схватить дурака за воротник плаща и рвануть на себя. Оба упали в грязь. Ужом выскользнув из захвата, хлыщ навалился всем весом на Синего и сжал руками его горло. Синий захрипел, ударил противника рукояткой пистолета по скуле. По лицу очкарика потекла тонкая струйка крови, но он только усилил хватку. С его рта закапала пена. «Вееернииии ееее!» – снова заорал он. У Синего перехватило дыхание, кровь прилила к голове. Собравшись с силами, он еще раз врезал рукоятью по башке очкарика. Удар пришелся в висок, и хахаль завалился на своего победителя мертвым грузом. Убегая к машине, последнее, что увидел Синий – чернеющая на черепе хлыща вмятина и багровая лужа под колесами «Тойоты».

* * *

Выслушав краткий доклад Петровича, Володя схватился рукой за голову. Впрочем, все это детали… Важно другое.

– Твой приятель на месте? Сторожит ее? Ты уверен, что тот мужик помер? – спросил он.

– Не знаю, – Кагарлицкий пожал плечами. – Синий говорит, что если сразу не умер, то помрет позже. В новостях потом узнаем. – Андрей Петрович никогда не терял самообладания. – Бабу доставили в целости и сохранности, сидит в своих хоромах. Только, знаешь, не нравится мне она. Представь, я вкатил ей дозу снотворного – хорошую такую дозу, – а она так и не уснула! Странная какая-то. Я ей руки скотчем замотал, чтоб драться не полезла, если что…

Володя понял только одно: богиня не пострадала. И совсем скоро она будет его.

Еще месяц назад он приобрел загородный домик, оформив сделку на подставное лицо. Весь второй этаж был отведен под апартаменты Афины. В оконные рамы вставили особо прочные стекла, которые даже битой нельзя было выбить. Попасть на этаж можно было только через одну дверь со стороны лестницы. На этом настоял Петрович:

– Нельзя, чтоб она сбежала. Не в игрушки играем…

Володя плеснул себе в стакан бренди. Мысли у него путались.

– Что предлагаешь делать? – спросил он.

– Синий пусть отлежится недельку, присмотрит за девкой, пока все не утихнет. А потом отправим его куда-нибудь в теплые страны. Если нужно – сделаем новый паспорт. Посмотрим по обстоятельствам.

Голос Петровича звучал буднично и спокойно, будто он каждый день занимался подобными делишками. Обливающийся потом Володя нехотя ему позавидовал.

– Что она там?.. Афина? – спросил он, отхлебнув бренди. – Психует?

– Молчит. Как рыба об лед. Ни звука не издала. Говорю – странная баба. Очень странная. Ладно, шеф, ты извини. Пойду-ка я тоже дерябну стаканчик да домой поеду. Вызвал в помощь Синему надежного пацана. Они там последят за девчонкой. А я на связи буду.

Володя кивнул. Тяжело плюхнулся в мягкое кресло. В душе угнездились два чувства: удовлетворение от осознания того, что он вскоре увидит свою богиню, и страх от понимания, что ставки резко выросли.

* * *

Он решился на встречу только через три дня. «Пусть у нее шок сперва пройдет, – думал он. – А там и разговор легче получится».

Отпустив на выходной своего личного водителя, Володя сам сел за руль, что делал крайне редко. Почти на час задержался в дорогом цветочном магазине, выбирая подходящий подарок для Афины. Выбрал белые розы с красными прожилками на лепестках.

Пока что ему везло. СМИ сообщили только об убийстве молодого человека во дворе жилого дома, о похищении певички не было ни слова. Петрович осторожно прощупывал почву по своим каналам на случай, если вдруг объявятся какие-то нечаянные свидетели.

К загородному дому он подъехал уже в темноте. Петрович поджидал его у ворот.

– В Багдаде все спокойно, – буркнул он, – иди к своей подружке, герой-любовник.

Войдя в дом, Володя поднялся по лестнице на второй этаж, вставил в замок ключ и открыл дверь.

Афина сидела на кожаном диване в просторной гостиной, читала книгу с яркой обложкой. На появление Володи она не обратила ни малейшего внимания. В доме царила мертвая тишина.

Володе сделалось неуютно. Он неуверенно приблизился к певице. Только сейчас он мог разглядеть ее в мельчайших деталях. Вблизи Афина выглядела заметно старше, чем на сцене, хотя лицо ее было безупречно гладким, без единой морщинки. Старили лишь глаза – переменчивые, глубокие – то ли темные, то ли светлые, даже это – и то не разберешь… Длинные волосы лежали на плечах, собранные в толстую косу.

Володя ощутил легкое разочарование – певица предстала перед ним… Слишком обычной. Не такой он видел ее в своих фантазиях. Он с трудом выдавил из себя фразу:

– Здравствуй. Что читаешь?

Афина подняла глаза и не ответила. Переменила позу, закинув ногу за ногу, и снова уткнулась в книгу.

– Меня Володя зовут, – сказал он и протянул ей розы.

Снова взгляд и молчание.

Володя продолжил задавать вопросы; говорил, что ему нравится ее творчество, рассказывал, как он мечтал с ней встретиться. Объяснял, что он в курсе того, что случилось с ее молодым человеком, и искренне сожалеет… Все попытки вести разговор разбивались о стену молчания. Тогда Володя присел на диван и коснулся плеча Афины. Его будто ударило током, а в ушах зашумело.

Женщина отложила книгу и взглянула прямо на него. В ее глазах Володя увидел пенящиеся, бурные морские волны, огромный опыт и свет позабытых знаний. Этот взгляд не мог принадлежать простому человеку. В груди расползлось вязкое, противное чувство. Страх.

Женщина изучающе смотрела на Володю, а ему хотелось выть от ужаса. Со всех ног убежать куда подальше. Будто прочитав его мысли, Афина улыбнулась. Володя отстранился и, спотыкаясь, покинул комнату. Сойдя с лестницы, он побежал. Не прошло и минуты, как он запрыгнул в автомобиль.

Тем временем Афина вернулась к своей книге; букет белых роз остался лежать на полу.

* * *

Все последующие дни Володя не мог закрыть глаза, не мог расслабиться. Он снова и снова прокручивал в своих мыслях эту картину встречи с Афиной. Уснуть не помогало даже снотворное. Бесцельно он бродил по квартире, старался отвлечься от того груза, что неожиданно свалился на его плечи. Пробовал работать, разбирая бумаги, но тщетно. То и дело в мозгу проскальзывал образ бьющихся о камни волн, сырой пещеры, в гудящей тишине которой нельзя расслышать собственных шагов.