Но я тебя научу… Слушай.

И Бабука – в который уж раз – рассказывала Ване, сидящему под ее кроватью в темноте, сказку о зубастом волке и о девочке в красной шапочке. И о том, как девочку спасти.

– Если не хочешь навсегда остаться один – слушай и запоминай. Изо всех сил. Во все свои куриные мозги. Понял?!

– Да, – говорил Ваня. И обещал:

– Я все сделаю правильно.

* * *

Кровь брызнула из раны тонкими струйками и почти сразу замерла. Остро запахло кислым, потом завоняло неубранным ночным горшком. Ваня отвернул лицо в сторону, сунул руки в перчатках вперед – и почувствовал приятное тепло. Не глядя, пошевелил пальцами – под руками захлюпало. Словно полощешь руки в теплой ванне. Не хватает любимой купальной уточки. Ваня еще подвигал пальцами, похлюпал, посмеялся от удовольствия. А потом принялся вытаскивать наружу то, что было внутри – скользкое, оно не хотело вылезать, выпрыгивало из рук, рвалось и расползалось кашей. Удушливая вонь залила комнату. Ваня вспотел от усилий. Наконец, закончив свою работу, вытер лицо, снял перчатки и пластиковый дождевик, сложил все и завязал в пакет. Потом тщательно вымылся с мылом и мочалкой под душем, переоделся. Заглянул к Бабуке еще раз. Осмотрелся: все ли он сделал правильно? Все было на месте. В точности, как Бабука наказывала. Что ж, осталось немного… Совсем ерунда.

* * *

– Марина Алексеевна Гончаренко?

– Да. А что вы… Что это здесь дух-то какой?..

– Пройдемте с нами. Вы задержаны… Скажите, где ваш муж, где сын?

– Что-о?! Я ничего не понимаю. Муж в отъезде. Сын – инвалид, малоумный, он в школе, в группе…

– Давно?

– Что – давно?.. Почему здесь запах какой-то странный?

– Как давно в отъезде ваш муж, как давно сын отсутствует?

– Муж? С неделю как уехал… Сын на пятидневке, со вторника…

– Мы вас задерживаем по подозрению в убийстве вашей свекрови. Калерии Ильиничны Тимаковой. Это ваш нож?

– Да. А откуда вы… Скажите мне хоть – чем так пахнет мерзко?!

– Почему нож в крови?

– Я вчера мясо на рынке купила. Свекровь просила долму сдела…

– Пройдемте.

– Куда?

– Для начала – вот сюда, в комнату.

– Я не хочу… Черт, да откуда вонища такая, в конце-то концов?!

В комнате Марине Сергеевне стало очевидно – откуда вонища и что за запах царил в квартире. Ознакомившись с источником зловония, Марина Сергеевна сомлела, повисла тяжелым мучным кулем, потеряв сознание, на руках оперативников и членов следственной бригады.

* * *

Давно наступили сумерки, но люди перед подъездом не расходилась. Ваня спрятался за деревом неподалеку от толпы встревоженных соседей и, раскрыв рот, смотрел и слушал. Он видел, как подъехала «Скорая», как полицейские увели мать.

И ждал. Ждать было еще долго. Он чувствовал, как его охватывает нетерпение. Горячее, неуемное. Ну, когда же? Когда?!

Ему хотелось поскорее вернуться в квартиру. Но конечно, надо все сделать правильно. Точно, как учила Бабука. И чтобы никто его не поймал.

Тогда он вернется в свою квартиру, в комнату Бабуки, наденет волшебные глаза, уши, зубы и отыщет ту самую девочку, что сидела у Бабуки внутри. Девочка обязательно придет.

И когда она явится – начнется самое интересное.

…ВАНЮТКА, ВАНЮТКА, ЗАЧЕМ ТЕБЕ ТАКИЕ БОЛЬШИЕ ЗУБЫ?

ЧТОБЫ ИГРАТЬ С ТОБОЙ, ДЕВОЧКА!

У Алины в красивой золоченой шкатулке с музыкой жила фея. Алина писала записки с пожеланиями – как умела, карандашом, печатными буквами – и клала их на ночь в шкатулку. Наутро или на следующий день, в зависимости от сложности загаданного, желание Алины исполнялось.

Поэтому Алина была самая счастливая девочка в детском саду. И самая могущественная. Никто не осмеливался вступать с ней в спор.

Однажды в группе появилась новая воспитательница.

– Меня зовут Елена Дмитриевна, – улыбаясь, сказала она, и рыжие солнечные зайцы заплясали на ее пушистых ресницах.

Новая воспитательница была молода, красива и всем понравилась. Когда закончился завтрак, Елена Дмитриевна хлопнула в ладоши и своим задорным звенящим голоском велела:

– А ну, ребятки… Девочки собирают тарелки, мальчики поднимают стулья! Быстренько приберемся и будем играть!

Все тут же принялись за дело. Кроме Алины.

– Я не стану, – буркнула она.

– Почему? – удивилась воспитательница.

– Не хочу, – сказала Алина.

– Но разве ты не хочешь помочь нашей нянечке? Она старенькая, ей тяжело…

– Не хочу! – сказала Алина.

– Жаль, – Елена Дмитриевна пожала плечами. – Но если ты не хочешь работать со всеми, тогда мы не хотим водиться с тобой. Иди, стой в углу. А мы приберемся и будем играть в «съедобное-несъедобное».

Вся группа застыла в изумлении: Елена Дмитриевна наказала Алину! Самую могущественную девочку!

– Ах, так? Тогда я напишу записку фее, – нахмурилась Алина. – Она такое сделает… Такое…

Она грозно сдвинула брови и даже топнула ногой, чтобы хорошенько напугать Елену Дмитриевну. Но та только рассмеялась.

Алина просидела в углу до самого вечера, царапая карандашом записки. Ребята косились в ее сторону с опаской, но потом, видя, что ничего страшного не происходит, забыли про Алину.

С Еленой Дмитриевной оказалось очень интересно: она знала много разных игр, пела детям смешные песенки и сама хохотала заразительно.

Алина писала записки и тайком глотала слезы. Впервые в жизни ей было так горько.

* * *

– Что там? – спросил Сергей Иваныч у своего помощника Леши. Леша молча выложил на стол целый ворох смятых, исписанных карандашом бумажек. Сергей Иваныч начал читать их вслух, разворачивая по одной.

– «ХАЧУ, ЧТОБ ЕЛЕНИ ДМИТРИВНИ СЛАМАЛИ РУКИ И НОГИ». «ЧТОП ЕЕ ПОСАДИЛИ В ЯМУ И КАРМИЛИ КАКАШКАМИ». «ПУСТЬ ОНА СИДИТ АДНА С ТАРАКАНАМИ В ТЕМНАТЕ И АРЕТ ПАКА НЕ ТРЕСНЕТ». «ЧТОП ЕЙ ШКУРУ СПУСТИЛИ». «ЧТОП У НЕЙ В ЖИВОТЕ ЧЕРВЯКИ ЗАВИЛИСЬ». «ПУСТЬ ОНА СДОХНИТ, ПУСТЬ ЕЙ АТРЕЖУТ ГОЛАВУ».

– Да… Ну, это знаете ли, уже ни в какие ворота, – сказал Сергей Иваныч и огорченно покрутил головой.

– Леша, возьмите это дело на свой контроль. Подключите людей… Всех, кого потребуется. Ситуация, как я понимаю, очень серьезная.

* * *

Елена Дмитриевна в садике больше не появлялась. Спустя несколько месяцев ее изуродованное тело обнаружили в городском коллекторе: полуразложившийся женский труп, лишенный кистей рук и стоп, застрял в стоке вместе с кучей мусора, что вызвало небольшое подтопление теплотрассы. Горячая вода сильно обварила тело, поэтому аварийщикам пришлось вылавливать его из зловонной коричневой жижи кусками, как мясо из бульона. Вероятно по неаккуратности, они упустили голову. Так что тело удалось опознать только по метке детсадовской прачечной с именем и фамилией, каким-то волшебством сохранившимися на остатках белого халата.