Мойра встала.

– Мы закончили. Гордон проводит вас в порт. Бумаги готовы, и я рассчитываю, что «Валькирия» выйдет с отливом. Прощайте, Коскела. И не забудьте: если вы меня подведете, обезьяна поплатится жизнью.

Старшой не уходил.

– Как я могу быть уверен, что вы ее не тронете? – спросил он.

Мойра хотела грубо одернуть его, но сдержалась. Подумав, она ответила:

– Я деловой человек, Коскела. Пока вы со мной сотрудничаете, мне нет резона обижать вашу обезьяну. Наоборот. Если вы справитесь с заданием, возможно, я и впредь стану нанимать вас капитаном. В таком случае глупо будет убить ваше животное, не так ли?

Старшой мрачно взглянул на Мойру.

Потом повернулся и пошел вслед за Гордоном к двери. На пороге он остановился и посмотрел на меня.

– So long, Sailor[10], – сказал он. – Держись.

Я кивнула.

И Старшой ушел.

Мойра сдержала слово. Она не продала меня в ресторан, где готовят обезьянье мясо. Вместо этого она распорядилась запереть меня и подкармливать, чтобы я не умерла с голоду.

Карл и Кевин отвели меня в подвал. Меня затолкали в маленькую каморку с осыпающимися кирпичными стенами. Как только дверь закрылась, я начала обследовать помещение. Если бы мне удалось сбежать, я добралась бы до реки и Принц-дока, прежде чем «Валькирия» отчалит. Времени было в обрез. Ведь судно уходило с отливом.

Дверь была прочная, с двумя замками да еще засовом снаружи. Единственное окно располагалось под самым потолком, грязное треснутое стекло зарешечено. Как я ни дергала, прутья не поддавались ни на миллиметр. Я села на пол, прислонясь спиной к холодной шероховатой стене.

Мне отсюда не выбраться.

Я пыталась представить, что думает сейчас Старшой. Вдруг он решит, что сможет побороть Гордона, вернуться и спасти меня? Я крепко зажмурилась, пожелав изо всех сил, чтобы он этого не делал. От одной мысли о пистолете Гордона мне становилось нехорошо.

Проходил за часом час. Свет из оконца тускнел, пока на полу не осталась лишь тонкая бледная полоска. В коридоре послышались гулкие шаги. Засов отодвинули, и дверь открылась.

Это был Карл. Рядом с ним стоял здоровый крепкий парень, одетый в слишком короткие брюки и свалявшуюся кофту. Это он мел двор, когда мы со Старшим пришли сюда утром.

Здоровяк уставился на меня широко раскрытыми глазами. Лицо было перекошенное и помятое, как у настоящего борца или боксера.

– Ты будешь следить за обезьяной, Берни, – сказал Карл. – Приходи сюда два раза в день и давай ей воду и что-нибудь пожрать – уж не знаю, что они едят, эти обезьяны. И не забудь поставить горшок. Надеюсь, она сообразит, что с ним делать. Иначе просто выметешь пол шваброй. Понял?

Здоровяк Берни неохотно кивнул и враждебно покосился в мою сторону.

– Вот и отлично, – сказал Карл. – Пошли!

И они удалились.

В какой-то момент, уже совсем поздней ночью, я уснула. А когда проснулась, через окно проникали голоса прохожих и звуки оживленного уличного движения. Я содрогнулась от страха, вспомнив, где я. И почему.

Вскоре пришел громадина Берни и принес несколько булочек и миску с водой. Он грозно зыркнул на меня, но ничего не сказал.

С начала отлива прошло, должно быть, несколько часов. А значит, «Валькирия» уже спустилась вниз по реке. Возможно, они добрались до устья и теперь ставят паруса.

Эта мысль даже немного успокоила меня. По крайней мере, за Старшого я могу не волноваться. Он уже в море. А в море с ним никогда ничего не случится.

Нельзя заранее предугадать, сколько времени займет переход через Атлантику. Это целиком и полностью зависит от ветра. Но, по моим расчетам, в это время года Старшой мог вернуться самое раннее через восемь-десять недель. То есть мне предстояло просидеть в одиночестве в этом сыром подвале как минимум два месяца…

Если, конечно, мне не удастся бежать. Тогда я сразу поеду к Ли Цзинь в Гурок. Она наверняка поможет мне связаться с Аной и синьором Фидардо.

Я придумала план, и на сердце сразу полегчало. Надо только набраться терпения, пока не появится шанс сбежать.

Еле-еле тянулись дни и ночи. Я старалась как можно больше спать, а остальное время кругами ходила по крошечной комнате, придумывая, чем занять свои мысли. Смотреть, кроме как на кирпичные стены, было не на что, поэтому очень скоро звуки заменили мне все. Шум большого города не смолкал никогда, с равными промежутками приходили и уходили с вокзала поезда. Несколько дней я развлекалась тем, что училась различать виды поездов по стуку колес. Это была скучная игра.

В один из первых же вечеров я догадалась, что в доме находится какой-то паб. Бывали такие ночи, когда нельзя было уснуть от звона и грохота, эхом гулявших по подвальным коридорам. Веселье всегда продолжалось за полночь, и самый ужасный шум поднимался ближе к закрытию. За моим подвальным окошком звучали крики и ругань, а через треснутое стекло кисло потягивало табачным дымом, потом и выдохшимся пивом.

Единственный, кто навещал меня, – это Берни. Он приходил утром и вечером и приносил воду и кое-что из еды. В основном хлеб или овсяную кашу. Горшок, точнее просто ведро с крышкой, он тоже выливал дважды в день.

И речи не могло быть о том, чтобы попытаться силой одолеть Берни. Судя по шрамам и отметинам на его лице, он участвовал не в одной сотне драк.

Каждый день повторял предыдущий. Ничего не происходило, и делать мне было нечего. Прошла всего неделя или вроде того, а меня уже охватила паника. Выдержу ли я?