вести огонь по целям. И возможно в теории выступать в качестве небольшой зенитной батареи, хотя такое в принципе было бы возможно разве, что в моей фантазии. Иракцы стали все больше и больше появляться из ниоткуда, что поистине странно. Вертолет начал снижение, мы уже начали готовиться к тому, чтобы быстро в него забежать и уже навсегда забыть этот проклятый город. Но как вдруг из-за окна вылез противотанковый снаряд, который принадлежал РПГ. Того же не заметить не смог пилот, который сразу понял, что сейчас произойдет. Боевик сделал выстрел, но вертолет качнулся влево и снаряд пролетел мимо.

— Черт! Опять, что ли! — крикнул Бил. Все мы пребывали в шоке, наблюдая, как наше спасение чуть было не сбито прямо у нас на глазах. — Еще РПГ! — крикнул я. — Десять часов, двухэтажка! Очередной снаряд полетел в сторону вертолета, но судя по всему пилот был настоящим асом и уже во второй раз он увернулся от ракеты. В основном иракцы целились в рулевой винт, пытаясь тем самым лишить управления сам вертолет, но дабы избежать попадания достаточно было качнуться от траектории полета снаряда и кстати снаряд летел он очень быстро. Были ли это везение, или же мастерство пилота, мы смогли взобраться на вертолет и начали набирать высоту. С каждой секундой к месту нашей эвакуации начали стягиваться еще иракцы и уже воздухе, я слышал, как пули буквально отскакивали от фюзеляжа вертолета. Выстрелы не давали нам продохнуть ни на секунду, наполняя воздух ядовитым дымом и звуком пуль. Мы находились в самой гуще событий, где граница между жизнью и смертью была так тонка, что казалось, что она вот-вот разорвется. Казалось, что спасение так близко, что все страдания далеко позади, но тот боевик с РПГ так не думал. Вертолет начал набирать высоту и Бил и я, мы понимали, что, если сейчас ничего не произойдет, то мы спокойно покинем этот город. Внутри было ощутимо напряжение, с каждой секундой мы все выше и выше взмывали вверх. Воздух был раскалённым, и я мог чувствовать каждое движение вертолета. Взглянув вниз, увидел землю, размытую пылью и невидимыми опасностями, которые подстерегали нас на каждом шагу. Я чувствовал, что смерть парит в воздухе, но несмотря на это, мы были готовы к любым испытаниям.

Вдруг, разорвавшись воздух, прогремел выстрел. Несколько мгновений, которые казались вечностью, все в кабине замерли, осознавая, что по нам опять ведут огонь с РПГ. Вертолет начал сильно трястись, и страшный звук рикошета оглушил нас.

Вертолет продолжал набирать высоту, пытаясь уйти от вражеского огня. Все вокруг было окутано хаосом: дым, звуки выстрелов, крики команд, призывающие к сохранению спокойствия и выполнению задания.

Внезапно, еще один выстрел прозвучал точно в цель. Я понял, что они все-таки смогли попасть по двигателю, или же рулевому винту, что именно было невозвратимо выведено из строя — было уже не важно. Я почувствовал, как вертолет сильно дернуло, и на мгновение потерял равновесие. Наш мир перевернулся с ног на голову. Внутри кабины стало мрачно, полный хаоса и паники. Звук сработавшего аварийного предохранителя пронзил воздух.

Я увидел, как вертолет начал падать вниз, к земле, и мой разум заполнился бессмысленными мыслями. Все прошло перед глазами со скоростью молнии. Мы были беззащитными перед силой, которую не могли контролировать. Сердце колотилось в груди, а мои руки сжимали оружие еще крепче. Я знал, что каждая секунда стала критической. Вместе с остальными, я пытался сохранить спокойствие, сосредоточиться на выживании и помочь другим. Падение становилось все более неотвратимым. Я видел, как мы летели прямо в пятиэтажку и все мы понимали, что это скорее всего станет заключительной главой в наших жизнях. Мы не настолько высоко поднялись, чтобы долго находиться в падении, но это все равно хватало — для того, чтобы целая жизнь могла пронестись перед глазами.

Вот теперь я понял насколько я любил ее. Никто бы так не смог, знаю, что так говорит каждый, кто потерял голову от любви, но все же. Самое ироничное, что я так безнадежно попал в это кольцо, которое окутано племенем. И самое ироничное, что я даже не помню, какой она была. Наверно истории неразделенной любви и прочего — кажутся слегка смешными и наивными. Вот — это уже самое смешное. Люди сами себе создают проблемы и сами же от них страдают. И я — хрестоматийный пример чего-то подобного. Любая мысль о том, что она с кем-то другим, все равно, что удар под дых. И знание того, что из-за собственного бессилья, я просто не смог начать с ней жизнь — гложет меня изнутри. Но все — это просто чепуха. Выживу я сейчас или нет, никто не знает. Судьба несет меня по течению и лучше не пробывать сопротивляться, ибо никогда не знаешь, куда оно может вынести тебя.

Хочу, чтобы ты знала, я тебя никогда не забуду. Это мои последние мгновения на этой чудесной планете, хоть кроме зла ты мне больше ничего не принесла в этой жизни, но надеюсь в следующей все будет иначе.

Глава 7

Удар пришелся на кабину пилота. Огромная железная птица рухнула на бетонное здание, так и застряв в нем. Мои попытки сгруппироваться лишь слегка ослабили удар моей головы об стенки вертолета. Самом собой от такого я потерял сознание, как и остальные, Гонсалес и Кауфман, но вот Билу повезло и каким-то образом он остался в здравии и жив. Но вот кому точно не повезло, так это пилоту и парню, что сидел за пулеметом. Оба были мертвы. Получилось так, что мы застряли между третьим и четвертым этажом и как обычно, каких-либо гражданских там не было. Наблюдая за всей этой картиной и ликуя от увиденного, иракцы сразу же побежали в это здание в попытке уже наконец захватить неверных.

Не смотря на все происходящее, я находился в другом мире, на задворках своего сознания. В остатках моего разума, что остались у меня, витали непонятные образы из жизни. Каждая секунда прожитая на этот белом свете. Вот теперь я понял, что все-таки, что-то не срослось. Жизнь уже прошла, а я не молод. Когда уже будет положен конец всему этому? Бессмысленные смерти, загубленные души и реки крови. Тень, что бесследно исчезает за покрывалами из лучей света. Я слегка приоткрыл глаза и увидел, как Бил вскинул винтовку и начал стрелять из окна вертолета по бегающим фигурам. Было непонятно на чем он держался