Кэна улыбается, гладя влажные кудри. Прикрывает глаза, судорожно выдыхая, и чувствует, как медленно подкрадывающаяся лава все-таки затапливает ее. Тело сводит протяжной глубокой судорогой, тихое "Оооо" выливается из пересохшего горла. Мескэнет скручивает еще раз и еще, выжимая без остатка.

Рэм отстраняется и поглаживает напрягающийся живот, наблюдая за ней пьяными глазами.

— Еще хочу…вот так, — шепчет девушка, облизывая покусанные губы и пытаясь сфокусировать на нем рассеянный взгляд.

— На полу? — Родэн хитро улыбается и изгибает бровь.

— Медленно, — уточняет Кэна, не обращая внимание на его шутливой тон.

— Мой принц, совет скоро начнется! — глухой голос за стенкой и неожиданный стук в дверь звучат как гром среди ясного неба. Мескэнет подскакивает, запоздало прикрывая грудь.

— Сейчас подойду, — громко отвечает Родэн, с усмешкой наблюдая за смятением девушки.

Тянется за валяющимся рядом на полу платьем и одевает на притихшую Кэну. Потом притягивает к себе, целуя за ушком, убирая рассыпавшиеся пряди.

— Так ты у нас любительница нежностей? — шепчет ей в ухо, покусывая мочку.

— Хорошо, моя принцесса. У меня сегодня еще много дел, но ночью я приду и буду ванильно драть тебя, как прилежный розовый пони. Обещаю.

Кэна подпрыгивает от неожиданности и чувствует, как глаза лезут на лоб.

— Как кто, прости? — хрипит, откашливаясь.

— Ах, да, — Родэн встает, отпуская ее, и поднимает с пола рубашку, — Это из мультика, неважно, не бери в голову, потом как- нибудь расскажу.

Подходит к зеркалу, приводя себя в порядок. Через пару секунд поворачивается и снова смотрит на девушку равнодушным нечитаемым взглядом.

— Тебе пора, Мескэнет.

Это его делового тона Кэна ощущает жгучее желание запустить чем-нибудь в своего минуту назад любовника. И как он только умудряется так быстро переключаться? Будто страницу переворачивает. Он вообще чувствует на самом деле что- нибудь? Ну хоть что-то?

Рэм в это время садится за стол, беглым почерком царапает записку и скрепляет ее своей печаткой. Потом выглядывает из кабинета и машет стоящему в коридоре охраннику, приведшему Мескэнет к нему.

— Арьян, отведи наложницу к главному конюху и передай вот это, — вручает стражнику листок с распоряжением.

Кэна замирает, не зная, как реагировать. Родэн все-таки делает, как она просила. И ей бы радоваться, но… Горечь разливается по языку от неприятного ощущения, что ей будто заплатили за близость. Сама объяснить себе не может, почему это так задевает ее. Лишь обиженно сверкает глазами и выходит из кабинета, с вызовом задрав подбородок и больше не проронив ни слова.

Вернулась в свои покои из дворцовых конюшен Кэна только к позднему вечеру. Физическая усталость приятно смешивалась с лихорадочным возбуждением. Она обожала лошадей, их умные влажные глаза и мягкие губы, забирающие морковку с руки, сильные стройные ноги и блестящую шерстку. И конечно силу, заключенную в этих великолепных гордых и одновременно преданных животных. А еще то чувство свободы, которое они щедро дарят своему всаднику. Свобода- то, чего ей сейчас так не хватало. Сегодня она почти ощутила ее, распробовала на вкус. И даже пристальный взгляд младшего конюха, приставленного к ней явно для того, чтобы присматривать, не мог ей помешать.

В дальнем стойле Мескэнет нашла свою старую кобылку, Ири, и чуть не расплакалась, нежно гладя ее бархатный влажный нос, почесывая за ушком. Вот и встретились. Кэна уж и не думала, что это произойдет. Пять лет- большой срок для лошади. Ири сначала отшатнулась настороженно от чужачки, беспокойно прядая ушами, обнюхала поднесенную ладонь и тихо заржала, уткнувшись носом в дрожащую руку хозяйки.

— Милая моя, родная, — зашептала девушка, обнимая гибкую шею, — Ну как ты тут? Узнала, да? Узнала?

И ком в горле встал от нахлынувших эмоций.

Старший конюх был все тот же, что и при ее отце. И Кэне стоило больших трудов сохранить непроницаемое лицо при виде старика Бахтияра, которого она знала всю свою жизнь. Улыбнулась ему чуть смущенно, замечая на себе отстраненный рассеянный взгляд потускневших от возраста глаз.

Она для него всего лишь каприз наместника, дарханка, спящая с западным элийцем. Не та женщина, к которой стоит относиться со всем почтением, но и призрение такой выказывать опасно. Мало ли что она нашепчет молодому принцу наедине. Власть наложницы над мужчиной определить сложно.

Это этих мыслей стало горько, но Мескэнет прогнала их усилием воли. Она, наконец, получила возможность выходить из ненавистной уже женской половины и нашла себе занятие по душе. И ни оценивающие взгляды, кидаемые на нее когда-то близкими людьми, ни Родэн со своей непробиваемой унизительной холодностью, одеваемой вместе с одеждой, не испортят ей драгоценные минуты счастья.

— Мескэнет, верно? — старший конюх подошел к ней, когда Кэна уже заводила Ири обратно в стойло после долгой прогулки по саду. Девушка кивнула старику, улыбнувшись и показывая, что он правильно запомнил.

— Наш принц дал по тебе особое распоряжение, — Бахтияр почесал затылок, хмурясь, — Уж не знаю, чего он этим добиться хотел…

Конюх осекся, поняв, что не то что — то говорит при личной рабыне Родэна, не его это дело- обсуждать волю наместника. Но Кэна лишь еще раз улыбнулась и велела продолжать.

— Он приказал отвести тебя к Бади. Сказал, если захочешь, можешь и за ним ухаживать, — и Бахтияр невольно рассмеялся, — Только это шутка какая-то. Подпустит он тебя, как же! Но отвести- отведу. Пойдем, девочка.

И он махнул рукой Кэне, чтобы следовала за ним.

— А почему не подпустит? Я со всеми лошадьми язык нахожу, — Кэна поспешила за Бахтияром, вручив ошивающемуся рядом мальчишке поводья Ири.

— Дак это ж не лошадь тебе! — хмыкнул старик, — Ты что, не знаешь? Бади — грифон принца.

— Грифон? — Кэна на секунду остановилась, не в силах справиться с охватившим волнением. А потом припустила за удаляющимся конюхом. Не может быть! Она их никогда близко не видела, — Так они разве в стойлах живут? Они же вольные!

— Вольные, — согласился Бахтияр, — В дальнем конце сада наш живет, куда тебе запретили лошадей направлять. Уж больно они нашего озорника боятся. Он бы может и летал сам себе по округе, да пустыня кругом. Грифонам не нравится. Им воду подавай да тенёк. А от хозяина он далеко не отлетает, вдруг понадобится. Вот и облюбовал несчастный пруд в глубине сада. Гнездо себе свил. Иногда улетает поохотиться да с подружкой встретиться, но обычно, когда принца во дворце нет. А сейчас спит поди себе под ивой, как обычно.

— Бади…Какое странное имя. Несерьезное что ли, — произнесла Мескэнет задумчиво, — Тем более для такого могучего животного.

Бахтияр рассмеялся.

— Я принцу тоже так сказал, тем более, очень уж нервный грифон у него. Я парочку видел, да только этот совсем уж себе на уме. Кроме меня и не признает никого на конюшне. Да и то…Особо не подпускает. Так вот, Бади оказывается приятель по-земному. Дарят грифонов мальчишкам неразумным, вот они их и называют, кто во что горазд. У отца принца нашего вообще Пушок был. Ага, Пушок размером с приличный охотничий домик. Видел я раз. Так и этот. Приятель…У приятеля когти, что косы. Приятеля нашел.