– Мне кажется, что я всё это уже делал раньше,– я потупился, не желая смутить учителя своим самонадеянным заявлением, но Макар ничуть не смутился.

– Разумеется, делал,– спокойно подтвердил он,– иначе ты бы не смог так быстро продвинуться. Понимаю, что тебе скучно, поскольку мы пока повторяем то, что тебе и так известно. Но мне нужно понять, на чём ты остановился в прошлых воплощениях. Так что потерпи, скоро будет веселее.

Вот так сюрприз. Оказывается, у меня был богатый медитативный опыт, и опытный учитель это сразу обнаружил. Интересно, а что ещё он обо мне знает?

– О чём бы нам сегодня поговорить? – Макар задумчиво посмотрел на своего обалдевшего от полученных откровений ученика. – У тебя есть вопросы?

Ну конечно, у меня были вопросы, целая гора вопросов. Странно, но чем больше я узнаю́, тем больше этих вопросов появляется. Размножаются они, что ли? Почкованием.

– Меня тут одна штука заинтересовала,– начал любопытный ученик, заранее предвкушая изысканный десерт из откровений учителя. – Большинство людей не способны управлять своими мыслями и понятия не имеют о своей природе, но это никак не мешает им проявлять свою реальность. Причём эти проявления отнюдь не представляют из себя бесформенный сумбур, они вполне последовательны и логичны, в общем, ни разу не напоминают спонтанные. В чём прикол?

– Одну из причин упорядоченности я тебе уже называл,– учитель удовлетворённо кивнул, похоже, тема была ему близка,– это алгоритмы нашего мира, управляющие механизмами проявления и восприятия.

– Какого ещё восприятия? – вклинился я в его объяснения, уж больно не хотелось оставлять за кадром что-то неясное.

– Наши сознания существуют в режиме самоудовлетворения,– усмехнулся Макар. – Единственным потребителем проявлений нашего сознания являемся мы сами. Что наготовили, то и кушаем. В отличие от всеосновы, наши сознания в своих проявлениях ограничены структурой нашего мира, уже поэтому эти проявления нельзя считать полностью спонтанными. Восприятие же этих проявлений, помимо встроенных алгоритмов, регулируется также формой нашего сознания, тем самым вибрационным спектром, о котором мы говорили раньше. Ум интерпретирует воспринятые сознанием проявления в соответствии с определёнными шаблонами, которые также являются частью структуры нашего мира. Поэтому мы воспринимаем небо голубым, воду мокрой, огонь горячим, деревья растут кроной вверх, люди ходят на двух ногах, а не летают как воздушные шарики и так далее.

– Правда, что ли, на двух ногах? – схохмил я. – А мне всегда казалось, что мы ползаем на брюхе, как улитки.

– Юморист,– Макар легонько ткнул меня кулаком в бок,– вижу, ты уловил смысл. Но есть и более тонкие настройки нашего восприятия, которые формируются не алгоритмами мира, а самими обитателями, например, представления о красоте, о добре и зле, о смысле жизни, о справедливости. Ты когда-нибудь задумывался о том, откуда все эти представления взялись в твоей голове? Уверен, что это плод твоих персональных изысканий?

Я попытался проанализировать источник моих, что называется, жизненных устоев и вынужден был признать, что мой персональный вклад в мою же картину мира был мизерным. Всё, на что я опирался, было вложено в мою голову кем-то. Сначала это были родители, потом школа, друзья, коллеги по работе, книги, фильмы, СМИ, даже игры. А где же во всей этой куче мой личный вклад? Даже в микроскоп не видно.

– Мы воспроизводим все эти чужие установки, совершенно не отдавая себе отчёта в происходящем,– продолжил рассуждения учитель. – Зато тот, кто эти установки формирует, отлично разбирается в человеческой психике и извлекает немалую выгоду из нашей безграмотности.

– И кто же наш злодей? – с улыбкой поинтересовался я. – Должно быть, это ужасный и коварный Демиург. Я прав?

– Пальцем в небо,– насмешливо хмыкнул Макар. – Во все века Демиурга пытались представить врагом человечества. Ещё в раннем христианстве гностики сочинили увлекательную историю про то, как из-за ошибки одного из эонов Создателя по имени София на свет появилось злобное и невежественное чудовище, которое нарекли Демиургом. Это чудовище обрело силу и стало считать себя Всевышним. Оно погрузило наш до того идеальный мир в материальность, а жителей засунуло в физические тела. Вот с тех пор мы и маемся тут, как на каторге, а Демиург использует нас в качестве рабов и питается нашей жизненной силой. Ты что-то подобное себе вообразил?

– В сети полно роликов про Демиурга и про Землю-тюрьму,– я беспомощно пожал плечами. – Так это неправда?

– Согласись, описанное поведение возможно только по отношению к чему-то внешнему,– пояснил свою точку зрения учитель,– к тому, чего тебе не жалко. А Демиург не разделяет своё сознание и наш мир, мир для него всё равно, что собственное тело. Разумеется, мне приходилось встречать мазохистов и торчков, готовых за минутный кайф нанести вред своему телу, да и все мы не особо печёмся о своём здоровье. Но мне очень трудно себе представить, что существо, способное веками удерживать в своём сознании образ целого мира, станет издеваться над собственным телом ради удовольствия.

– Значит, это мы сами себя мучаем? – удивился я. – А мне всегда казалось, что большинство людей достаточно разумны, чтобы не заниматься саморазрушением.

– Если у тебя паранойя – это ещё не значит, что тебя не преследуют,– Макар хитро подмигнул. – Интуиция тебя не подвела, Лис, внешняя враждебная сила всё-таки присутствует в нашем мире. Эти махинаторы, как болезнь, проникли в тело Демиурга и сосут из нас соки.

– Так чего же тогда весь из себя всесильный Демиург ушами хлопает? – возмутился я. – Почему он не защищает своё тело от болезни?

– Представь себе стадо овечек, пасущихся на лужайке,– Макар мечтательно закатил глаза. – Небо голубое, солнышко пригревает, цветочки качают своими головками под лёгким ветерком, вдали извивается блестящей лентой речка, где-то на горизонте маячит дубовая роща. Ну всё, достаточно пасторали. Чего в этой картинке не хватает, как по-твоему?

– Наверное, пастуха? – предположил я и скривился, угадав дальнейших ход рассуждений.

– Точно,– довольная ухмылка на губах учителя подтвердила, что мы снова мыслили синхронно,– а ещё пастушьих собак, которые сбивают овец в стадо, чтобы те не разбежались. Пастухи считают овец своей собственностью, они их охраняют, стригут, доят, а под конец пускают под нож. Им овец не жалко, потому что по отношению к стаду, пастухи являются внешней силой, явно превосходящей каждую отдельно взятую овцу. Именно поэтому пастухи могут навязывать овцам свои правила. Но Демиург не пастух, он – вся экосистема целиком.

– И пастухи являются частью этой экосистемы, наравне с овцами,– закончил я логическую цепочку.

– В том-то и дело,– подтвердил мою догадку учитель. – Пока не нарушены законы мироздания, Демиургу нет резона вмешиваться.

– Но ведь они нарушены, не так ли,– я выжидающе уставился на Макара,– пастухи всех нас превращают в овец, даже тех, кто пытается сопротивляться.