— Матушка Богородица, сила небесныя, спаси и сохрани мя, недостойного, во славу Твою! Наставь на путь истинный, путь служения Тебе, Дева… Дева… Мария! — в такт стуку копыт шептал Николя. После выздоровления он стал про себя называть Богородицу именно так — Дева Мария, на западный манер.

Конь стал похрапывать. Николя и не заметил, как, утонув в мыслях, он что было силы сдавил животному бока, вонзив в них свои новенькие серебряные капитанские шпоры. Жеребец, подняв пыль столбом, летел галопом как очумелый. Прижимались к краям дороги встречные подводы, испуганно шарахались в сторону одинокие путники.

Надвинув на глаза треуголку, с развевающимися полами черного дорожного плаща, Резанов летел навстречу наконец-то улыбнувшейся ему Фортуне.

Вне времени. Дворец лорда Протектора

Из сумрака бесконечного готического помещения материализовалась еще одна фигура. И если первые двое мужчин никакими особыми внешними признаками не обладали — роста среднего, комплекции обычной, оба были аккуратно и коротко пострижены, никакой лишней растительности на лицах, лишь хозяин дома поблескивал тонкой золотой оправой очков, то вошедший представлял собой преинтереснейший экземпляр.

Он был высок. Худое бледное лицо его оттеняла грива черных как смоль волос, длинными локонами спадавших на плечи. Тонкие усы и заостренная бородка заставили бы стороннего наблюдателя в невольном изумлении оглянуться на полотно Рембрандта и даже, может быть, вздрогнуть, так сильно он напоминал лейтенанта ван Рейтенбюрга — одного из изображенных на картине командиров стрелковой роты мушкетеров, отправляющихся в дозор. Того самого, что стоит в центре картины в золотистом камзоле.

Вошедший был одет во вполне обычный серый костюм, но воображение легко дорисовало бы и мушкетерский камзол, и шляпу с перьями, и шпагу на перевязи. Несомненно, Сайрус был хорошо осведомлен о своем сходстве, ибо, несмотря на костюм, он, как актер, который уже так сжился со своей ролью, что продолжает ее играть и в жизни, старомодно-галантно поклонился и вопросительно уставился на хозяина большими черными глазами.

— Сайрус, — приветливо взмахнул рукой хозяин, — боюсь, что мы опять должны прибегнуть к вашей помощи. Ситуация, с которой мы столкнулись и которую наш милый Найджел охарактеризовал как «вопросительную», я склонен рассматривать, скорее, как «проблему». Понимаю, что нет безответных вопросов, как, впрочем, и нерешаемых проблем, поэтому прошу вас разобраться в сложившейся ситуации незамедлительно. Более подробно вам объяснит задачу Найджел. Я же хочу лишь обратить ваше внимание, Сайрус, на то, что одновременно с пропажей нашего человека, выполнявшего известную вам деликатную и важную миссию, в этом месте континуума, как показывает компьютер, произошло э-э-э… пространственно-временное нарушение. Назовем это так, ибо мы пока не знаем деталей… Но поскольку подвергать сомнениям показания компьютера бессмысленно, «Эй Ай», как мы знаем, не ошибается, я склонен рассматривать пропажу нашего э-э-э… доктора и возникновение этого нарушения как события одной цепи. Ведь случайных совпадений, джентльмены, не бывает, как известно… Точнее, они кажутся случайными, но лишь до той поры, пока мы не находим причину, которая за ними стоит, и не узнаем ее имя. Не так ли?

Стекла очков блеснули, как бы подчеркивая окончание фразы. И голос, и тон, которым это было сказано, незаметно изменились. К концу тирады это был уже не радушный хозяин, просящий своих гостей об одолжении, а старший по рангу, отдающий приказ своим подчиненным голосом, не терпящим возражений. Сайрус и Найджел молча склонили в ответ головы.

— Истинно, Мастер!

— Будьте осторожны при переходе, Сайрус. Континуум, как вы понимаете, сейчас неустойчив. Мой вам совет — пройдите через портал несколько раньше той даты, которую выдаст вам «Эй Ай». Далее, доберитесь до места событий каким-нибудь «традиционным» способом, действуя по обстоятельствам. Я почти не сомневаюсь, что это дело рук наших российских «коллег», — сказал Мастер и поморщился, как будто откусил лимон. — Так что будьте внимательны. Могут быть любые осложнения. У нас есть достоверные сведения, что после первых осторожных шагов — что понятно, так всегда бывает, когда в руки сваливается открытие, меняющее само представление о Вселенной, — они перешли к конкретным действиям… Вот только, к сожалению, — их сожалению, естественно, — эти действия противоречат нашим стратегическим интересам. Ну, да и это, впрочем, тоже не новость. Так было, так есть и так будет, по-видимому, до тех пор, пока наше Братство не завершит путь своего развития, уготовленный ему Создателем, и не вернет баланс мирозданию. Это я вам говорю как лорд Протектор Времени!

После несколько помпезного завершения своей речи лорд Протектор не менее пафосно взял в руки стакан, как бы подчеркивая сказанное, но поставил его обратно на столик, вспомнив, что он пустой. Затем уже более спокойно произнес:

— Ступайте, Сайрус. Найджел, предупредите службы, чтобы наш брат был снабжен всем необходимым… И принесите мне, наконец, мой «Макаллан»![12]

1787 год. Крым. Ак-Мечеть. Постоялый двор

Служилый люд постоялого двора, на долю которого выпали такие необычные потрясения, постепенно возвращался к ежедневным заботам. Как обычно, помогала работа. Размеренная, знакомая, тупая, не требующая умственного напряжения. Да и думать служилый люд особо не умел, относясь к жизни с мудростью животного мира. Если вдруг сваливался на них какой-то внешний раздражитель, то так же, как и на скотном дворе, все сразу приходило в движение. Как только этот «раздражитель» исчезал, мгновенно затухало и возбуждение. Единственное отличие было лишь в том, что человек все же не скотина, а тварь гораздо более сознательная и коллективная, потому и собирался весь этот разношерстный трудовой народец уже под вечер где-нибудь на заднем дворе, дабы вытянуть уставшие члены, и выдохнуть, и выговорить все то, что «накипело» за день. Это было их единственным развлечением, других они не знали.

Утренние события работники постоялого двора бережно хранили в себе до вечера. Такое, да чтоб с убийством, да чтоб еще, как поговаривали, с нечистой силой, все же не часто случалось. А пока разбежались дворовые кто куда, по нуждам отбывающих постояльцев да на окрики вновь прибывающих. Двор-то был занятой, так как стоял правильно, на въезде не в какой-то поселок Ак-Мечеть, а в значимый теперь новый город Симферополь. И народ пер, к вящей радости и хозяина, и работников, что стадо на водопой. Чему, конечно же, способствовало размещение ставки военного командования огромной, расползшейся, как раковая опухоль, южной российской армии. Откуда, почитай, весь доход постоялого двора и проистекал. Теперь все стремились в этот когда-то забытый Богом татарский поселок. И купцы, и авантюристы всех мастей, и маркитанки, и воры. Кто тут только не толкался! И местные, с Черноморья, — татары, валахи, греки, болгары, и европейцы с далеких северных морей. И даже китайцы и персы из-за Кавказского хребта. Чего только не перевидал служилый люд постоялого двора! Но сегодняшнее утро, по общему мнению, было особенное. Была в нем какая-то загадка.