– Мне просто показалось это несколько странным, – замечает Том.

Я со вздохом откидываюсь в кресле, постукиваю ручкой по столу.

– Понятия не имею, конечно, в чем тут дело, но, с другой стороны, все выглядит логично, – рассуждаю я. – Трастовый фонд. Элис вернулась, теперь она имеет право на свою долю. Ее должны выплатить в следующем году. В марте, по-моему. Леонард знает точно.

– А, ну тогда понятно, – кивает Том.

– Точно, – подтверждаю я.

Однако ни я, ни Том, похоже, до конца не убеждены. Мне не дает покоя встреча Леонарда с Элис – к чему такая таинственность? Том, будучи адвокатом весьма сообразительным, наверное, мучается тем же вопросом.

– Мне и правда надо работать. – Я перекладываю бумаги на столе.

Том понимает намек, встает.

– Тебе точно ничего не купить на перекус?

– Нет, спасибо.

На него я не смотрю, сосредоточенно изучаю бумаги. Когда Том уходит, я вновь со вздохом откидываюсь в кресле.

Меня это, конечно, не касается, но я бы хотела знать, что именно обсуждали Леонард с Элис. Если дела, то почему не в кабинете Леонарда? Единственная причина встречаться в другом месте – желание что-то ото всех скрыть.

Мысль о заговоре между ними раздражает и лишает меня душевного равновесия, я вновь чувствую себя изгоем – как временами чувствую себя с мамой и Элис.

Я бросаю взгляд на фотографию на подоконнике, на ней Люк с девочками, пикник прошлым летом. Люк сидит на земле, Хлоя перед ним, а Ханна стоит сзади: обвивает руками папину шею и запечатлевает на его щеке крепкий слюнявый поцелуй.

Я стряхиваю с себя задумчивость. Нужно сосредоточиться на работе и чертовом звонке по скайпу. Остаток дня я провожу в кабинете, то и дело отгоняя мысли о Люке и девочках. Беседа с Макмилланом проходит не особенно удачно. Он – спесивый идиот, и если бы я его не защищала, то с удовольствием выступала бы на стороне обвинения. Поставить Макмиллана на место – вот была бы радость!

Я смотрю на часы. Интересно, понравилось ли Люку с девочками в океанариуме? Сегодня я очень по ним скучаю и вдруг, поддавшись порыву, решаю поехать домой пораньше. Хочу к семье. Они – мое лучшее лекарство от стресса. Надежные объятия Люка, ласковые обнимашки с девочками – и усталость как рукой снимет.

Через сорок пять минут я торможу у дома и с радостью вижу под навесом машину Люка. В коридоре кричу «привет», но мне отвечает тишина. Заглядываю в гостиную – пусто, – иду в кухню. Двери-гармошка, ведущие в оранжерею, открыты, за столом сидят Люк, мама и Элис. Даже присутствие Элис не способно омрачить мое счастье от возвращения домой. Девочки лазают по гимнастическим лестницам, качаются на качелях.

– Привет всем! – объявляю я, обнимаю за плечи Люка и целую его в висок. – И привет тебе.

– Привет-привет. – Люк возвращает мне поцелуй, за руки обводит меня вокруг стула и усаживает к себе на колени. – Чему обязаны такой честью? Ты сегодня рано.

– Я соскучилась, только и всего. Паршивый день. Мне захотелось домой, к вам.

– Привет, милая, – говорит мама. – В чайнике свежий чай, Элис только заварила. Тебе явно не помешает чашечка.

Я поворачиваюсь у Люка на коленях:

– Спасибо, мам. – Рядом с ним сидит Элис, я ей улыбаюсь. – Привет. Как жизнь?

На короткий миг кажется, будто Элис в ответ не улыбнется. Мало того, она смотрит на меня чуть ли не со злобой. Не успеваю я ничего сказать, как губы сестры растягиваются в улыбке, хотя лицо радости не выражает.

– Привет, Клэр. Все хорошо, спасибо. Давай налью тебе чаю.

– Мама! Мамочка! – бежит из сада Хлоя, и я, соскользнув с колен Люка, сгребаю дочь в охапку.

– Привет, солнышко.

Я покрываю ее поцелуями, фыркаю в маленькую шею. Хлоя хихикает и крепче обвивает меня руками. Господи, этот ребенок способен поднять мне настроение за секунду. Какое счастье, что она у меня есть.

– Как вы провели день? Куда папа вас возил?

– В океанариум. Мы видели рыбу. Большую-большую. Восемь-ногов.

– Восемь-ногов? А, осьминог! Вы видели осьминога? У которого много длинных извилистых ног-щупалец?

Я опускаю Хлою на землю и сажусь возле мамы.

– Привет, Ханна! – машу я старшей дочери.

Та тоже подбегает, коротко обнимает и целует меня. Еще недавно она встречала меня с таким же восторгом, как ее сестренка. Более сдержанное приветствие, видимо, свидетельствует о взрослении.

– Хочешь посмотреть фотографии? – Ханна хватает со стола фотоаппарат, щелкает кнопками и протягивает его мне.

– Ханна, – укоряет Люк. – Дай маме хоть чаю выпить. Она только с работы.

Разочарование, омрачившее лицо дочери, трогает меня до глубины души.

– Давай ты мне покажешь несколько снимков сейчас, а вечером, когда Хлоя ляжет спать, мы с тобой посмотрим все? Только вдвоем. И ты мне подробно все расскажешь.

Такой компромисс Ханну устраивает. Она любит проводить время со мной наедине, и я люблю это не меньше.

– Ладно, смотри, осьминог. Хлоя называет его «восемь-ногов»!

– Знаю, она мне только что говорила. – Мы с Ханной дружно смеемся. Она нажимает кнопку и показывает другое фото, какого-то угря. – Ой, какой страшный. На змею похож.

Вновь нажатие кнопки, и я вижу Люка. На руках у него Хлоя, они смотрят в аквариум.

– Красивое фото, – хвалю я, хотя снимок темноват, к тому же от стенки аквариума отражается вспышка.

Ханна пролистывает несколько фотографий без остановки, но одна из них привлекает мое внимание. Она какая-то не такая, отличается от других.

– Вернись немного, – прошу я. Ханна жмет кнопку «назад». – Еще. И еще.

Вот оно. Сердце болезненно сжимает – на меня смотрят два лица. Я поднимаю взгляд на сестру. Вид у нее самодовольный. Никто этого не замечает, все взгляды прикованы ко мне.

– Элис тоже ездила. – Голос у меня глухой, дыхание взволнованное.

Элис ездила с ними, а мне никто и не подумал сказать!

– И твоя мама, – добавляет Люк.

Он делает большие глаза, мол, держи себя в руках.

– Ты ведь ненавидишь океанариум, – обращаюсь я к маме. – Говоришь, что там темно и мрачно, что у тебя от этого приступ клаустрофобии начинается.

– А я в океанариум не заходила. Девочек водили Элис и Люк. Я пила кофе в кондитерской напротив. Мне понравились булочки-сконы, очень вкусные.

– Вот фото акулы… – Ханна неуверенно переводит взгляд с меня на Люка, она уловила перемену настроения.

Интересно, мама тоже уловила? И решила сделать вид, будто ничего не произошло? Она расточает похвалы проклятым булочкам в попытке разрядить обстановку, но я думаю лишь об одном – как Люк с Элис изображают счастливую семью, как Элис занимает мое место, а Люк этому радуется.