Конечно, ни металлургическая, ни какая иная промышленность со схожими интересами не подчинила бы себе великие нации, если бы не инстинкты масс, которыми можно манипулировать. Во Франции и Англии для этих целей прекрасно подходит страх, в Германии – обида на несправедливость, причем в обоих случаях мотивы эти вполне оправданны. Только будь у них возможность спокойно все обдумать, обеим сторонам стало бы ясно, что справедливый договор сделал бы всех куда счастливее. Веских причин для того, чтобы немцы продолжали страдать, нет, и если бы несправедливость была устранена, то и у них не осталось бы никаких поводов держать в страхе своих соседей. Однако всякий раз, как только делаются попытки проявить спокойное благоразумие, тут же обязательно в ход пускается пропаганда, призывающая к патриотизму и национальной гордости. Мир напоминает пьяницу, рвущегося завязать, но окруженного добрыми друзьями, которые вечно подстрекают выпить и никак не дают ему протрезветь. В данном случае добрые друзья – те, кто наживается на этой пагубной зависимости, поэтому, чтобы начать новую жизнь, первым делом надо от них избавиться. Именно в этом смысле современный капитализм может рассматриваться как причина войны: причина далеко не единственная, однако беспрестанно подстегивающая все другие. Не будь капитализма, не было бы и этого назойливого стимула; люди сразу бы увидели, насколько абсурдна война, и заключили бы справедливые договоры, исключающие ее вероятность в будущем.

Окончательным и бесповоротным решением проблемы, создаваемой металлургией и другими отраслями с похожими интересами, может стать только международный социализм, вернее, его поддержание органом власти, представляющим все вовлеченные правительства. Более того, даже национализации внутри каждой индустриальной державы может оказаться достаточно, чтобы избавиться от нависшей над нами угрозы войны. Ведь если сталелитейной промышленностью управляет Государство с демократическим правительством, то оно действует не в интересах извлечения собственной выгоды, а на благо всей страны. В балансе государственного бюджета прибыль, приносимая сталелитейной промышленностью, будет компенсировать потери в других сферах общества, и поскольку доходы отдельных лиц перестанут колебаться в зависимости от прибылей или убытков одной отдельной отрасли, ни у кого не будет нужды продвигать интересы металлургии за государственный счет. Увеличивать производство стали для военных целей покажется всем убыточным из-за сокращения потребительских товаров и услуг для всего населения. Таким образом, между государственными и частными интересами наступит гармония, а лживая пропаганда изживет себя за ненадобностью.

Остается лишь сказать несколько слов о том, как социализм может избавить нас от других зол, которые мы здесь рассматривали.

Погоню за прибылью в качестве двигателя производства заменит государственное планирование. Государство, конечно, может и просчитаться, однако вероятность ошибок в этом случае куда меньше, чем у частного предпринимателя, не располагающего такой полной информацией. Когда цены на резину подскочили, все кому не лень бросились сажать каучуковые деревья, а по прошествии нескольких лет цена резко упала и пришлось заключать соглашение об ограничении производства резины. Централизованная власть, имеющая в своем распоряжении всевозможные статистические данные, более застрахована от таких просчетов. Безусловно, непредвиденные обстоятельства вроде новых изобретений могут повлиять на самые тщательные прогнозы. В таких случаях население в целом выиграет за счет постепенного перехода на новые технологии. А в отношении тех, кто в какой-то момент останется без работы, при социализме будут приняты меры, немыслимые в настоящее время из-за страха безработицы и взаимного недоверия между работниками и работодателями.

Когда в одной отрасли промышленности наметится упадок, а другая, наоборот, наберет силу, молодое поколение можно отозвать из загибающейся отрасли и переквалифицировать под процветающую. Основной же угрозы безработицы удастся избежать, сократив продолжительность рабочего дня. Если кому-то временно не достанется работы, ему все равно будут выплачивать оклад за готовность работать. А вся необходимая работа станет обязательной посредством уголовного законодательства, а не экономических санкций.

Равновесие между уровнем комфорта и досугом будет оставлено на усмотрение тех, кому поручено планирование, то есть в конечном итоге – на усмотрение избирателей. При четырехчасовом рабочем дне уровень жизни будет не такой высокий, как если бы все работали по пять часов в день. Хотя есть надежда, что технические новшества помогут добиться не только бо́льших удобств, но и обеспечить больше свободного времени.

Экономическая нестабильность сойдет на нет (за исключением фактора войны, пока сохраняется такая угроза), поскольку каждый, кроме преступников, будет иметь доход, а все расходы, связанные с воспитанием детей, возьмет на себя Государство. Жены больше не станут зависеть от мужей, да и детям больше не придется сильно страдать от пороков их родителей. Вообще, никто не будет экономически зависеть от кого-то другого, кроме общей зависимости от Государства.

При условии, что социализм наступит только в некоторых странах, угроза войны не исчезнет и достоинства системы не будут реализованы в полной мере. Но даже тогда, на мой взгляд, каждая социалистическая страна наверняка перестанет проявлять военную агрессию и приложит все усилия, чтобы не допустить ее со стороны других стран. Когда же социализм победит во всем цивилизованном мире, никаким доводам в пользу крупномасштабной войны уже не перевесить совершенно очевидной целесообразности поддержания мира.

Повторюсь, что социализм – доктрина отнюдь не исключительно пролетарская. Экономическая стабильность сделает счастливее всех, кроме разве что горстки миллионеров. И если эта стабильность – в чем я твердо уверен – способна предотвратить мировые войны, во всем мире можно ожидать огромного увеличения благосостояния. Ведь убежденность некоторых промышленных магнатов в том, что на еще одной Великой войне можно неплохо нажиться, несмотря на экономические аргументы якобы в поддержку такого мнения, – не что иное, как бредовая иллюзия властолюбивых маньяков.

Неужели правда, что в преимуществах социализма – системы настолько универсально благотворной и понятной, к тому же подталкиваемой очевидным развалом текущего экономического режима и опасностью всеобщей катастрофы в ходе войны, – неужели правда, как утверждают коммунисты, что в его преимуществах убедить можно только пролетариев и горстку интеллектуалов, да и то лишь посредством кровавой, разрушающей и сомнительной классовой борьбы? Лично мне в такое верится с трудом.

Социализм в какой-то мере идет вразрез с традиционными представлениями и потому вызывает спонтанное сопротивление, преодолеть которое удастся лишь со временем. В глазах его противников социализм ассоциируется с атеизмом и засильем террора, притом что никакого отношения к религии социализм не имеет. Это чисто экономическая доктрина: и христианин, и мусульманин, и буддист может быть социалистом, нисколько не поступаясь своей верой. Что же касается засилья террора, в наше время его уже хоть отбавляй, особенно со стороны оппозиции, и там, где социализм возникает как протест, действительно есть опасение, что он унаследует долю