не плакала… Потом мы все чокнулись, выпили, спели вместе «Сон в летнюю ночь» Юмин. Посетителей так все и не было. Цзин Ли так оживилась, удивительно просто, — хлопала себя ладонями по бедрам, будто играет на тамбурине, и у нее реально хорошо получалось, прямо как у профи! Только почему-то все это время она мне улыбалась и не сводила с меня глаз, представляешь, ни на секунду. Я в таких случаях всегда тушуюсь, то ли мне страшно, то ли любопытно… Ну и вот, мы немного подурачились так, а потом разговор зашел о зарплате. И Судзука спросила у Цзин Ли: «Сколько ты получаешь в час, только честно?» Вообще-то нам не полагается рассказывать друг другу, кому сколько платят. Но Судзука испугалась, вдруг хозяйка платит Цзин Ли слишком мало, потому что пойти девочке больше некуда, торговаться она не будет. Еще сказала таким, знаешь, покровительственным тоном: «Если надо, я за тебя замолвлю словечко! Я же правая рука хозяйки!» И тут Цзин Ли как ни в чем не бывало говорит: «Я получаю две тысячи иен».

— Ничего себе!

— Это еще мягко сказано! — воскликнула Макико. — Ты бы видела, что там началось! Услышав эту сумму, Судзука заорала, как умирающий журавль. Я думала, у нее сейчас сердце остановится. И вот тогда-то и выяснилось… что Судзука в час получает тысячу четыреста.

— М-да, на шестьсот иен меньше, чем Цзин Ли…

— И ведь Судзуке за эту тысячу четыреста еще бороться пришлось! Год назад она еле уговорила хозяйку поднять ей ставку до этой суммы.

— Кошмар…

— Да уж…

Я едва удержалась, чтобы не спросить, сколько в таком случае получает Макико.

— Поэтому Судзука и уволилась?

— Конечно. Она, когда услышала про две тысячи в час, вся побледнела, как оборотная сторона бумаги для оригами. Потом снова покраснела и пошла пятнами… а Цзин Ли так ничего и не поняла, на глазах у нее слезы счастья, говорит: «Как я рада, что у меня появилась японская сестра! Давайте еще споем!!» — и включает Survival dAnce… начинает трясти Судзуку, которая застыла на своем стуле, как изваяние, и распевать этот самый Survival dAnce на своем ломаном японском. Точнее, орать, потому что петь она совсем не умеет. В общем, я там чуть с ума не сошла. А на следующий день Судзука отправилась прямиком к хозяйке выяснять отношения, они поругались, и больше Судзука на работу не выходила.

Понимаешь, ей хозяйка объяснила: «Девочка приехала из другой страны, даже языка пока не знает, а все равно учится, старается, все делает ради своей семьи… ее надо поддержать». Судзука в слезы и говорит ей: «Я вообще-то тоже приехала из другой страны! И мне тоже надо помогать своей семье!» Та отвечает: «Но Цзин Ли молоденькая. Может, она и не умеет ничего, зато она еще студентка. В нашем ремесле возраст — главное, и никуда от этого не денешься». Судзука потом долго рыдала: не понимаю, мол, зачем было это все, все эти старания угодить клиентам, литры алкоголя, тяжелая работа, которая из нее все соки высосала…

Я попробовала представить, как Цзин Ли обхватила за плечи оцепеневшую Судзуку и раскачивается вместе с ней в такт бодрому ритму Survival dAnce. Но поскольку я не знала, как они обе выглядят, достоверность получившейся картинки вызывала сомнения.

— А потом еще полиция нагрянула… — после небольшой паузы продолжила Макико.

— Что, Судзука пыталась поджечь бар?

— Да нет, — вздохнула сестра. — Уже после всего этого к нам на собеседование пришли две девчонки. Мы как раз искали людей, потому что Судзука ушла, Цзин Ли каждый день выходить на работу не может, в итоге на постоянке там только я, хозяйка и Тэцуко, которой уже за пятьдесят. С таким набором, чтоб клиенты не разбежались, пришлось бы вообще свет не включать… И вот нарисовались две девочки, говорят, что они подружки, ходят в один и тот же колледж. Хотят у нас работать, причем, как оказалось, могут приходить каждый вечер! Так что собеседование, конечно, было, но только для проформы — их сразу приняли. Назвались они Нодзоми и Ан, сказали, что псевдонимы им не нужны. Обе веселые, бойкие и вообще очаровашки.

Только вот с самого начала было понятно, что насчет колледжа они соврали. Волосы крашеные, корни отросли… у Ан не хватало одного зуба сбоку, а когда она улыбнется, видно, что коренные аж черные от кариеса. А у Нодзоми всегда волосы были как мочалка, и, если честно, иногда от нее плохо пахло. Ну и вообще, то, как они сидели, ели и так далее… сразу видно, что на них с самого детства всем было наплевать. Девочки говорили, что у них есть родители, что все в порядке. Но дома они явно не жили. Днем слонялись где-то вдвоем, а ночевали, наверное, у друзей или у парней своих, не знаю. Я пару раз видела, как они приносят с собой на работу сумки с грязным бельем. Но выбирать нам не приходилось, так что мы все дружно делали вид, что ничего не замечаем. Для них и выпить с клиентами не проблема, и энтузиазма у обеих хоть отбавляй — чуть ли не на шею хозяйке бросались с заверениями, что будут стараться изо всех сил. Сразу втянулись, с коллективом подружились, даже хозяйка их стала называть «милашки мои». Хорошие девчонки на самом деле.

Ну, как-то так и работали они у нас месяца два. И вот однажды вечером ждем их — а их нет, ни Нодзоми, ни Ан. Взяли и не пришли, без всякого предупреждения. Таких прогулов они себе никогда не позволяли, так что мы, конечно, удивились. Но они не пришли и на следующий день, и еще через день. По телефону тоже не отвечали. Хотя у них ведь и на работе все шло как по маслу, и с нами они хорошо ладили. Мы даже проводили с ними свободное время, ходили, например, поесть якитори после работы… Один раз вообще вместе в боулинг играли. Все уже давно поняли, что про колледж они нам врут, и эту тему даже не поднимали. Они тоже не парились, рассказывали про свои девичьи мечты, в которых диплом колледжа явно не фигурировал. Типа «Вот бы открыть свое кафе!»; «Наверное, прикольно работать в салоне красоты» или «Нет, все-таки лучше всего удачно выйти замуж и родить ребенка!». Хорошие девчонки оказались. И очень старательные. Если бы они захотели уволиться, они бы наверняка об этом сказали, а не пропали вот так ни с того ни с сего. Так что мы уже