было недавно? Ах да… я же встретила тебя сегодня… точно, сегодня утром… а кажется, что сто лет назад. В газете реклама, продают дом… схема комнат… на ней можно нарисовать окна, много-много прямоугольничков, любых, какие нравятся… окно для мамы, окно для Маки, окно для бабушки Коми — чтобы у каждой было свое собственное окно, которое можно открыть, когда захочется. Я нарисую окна, станет светло, подует ветерок, и… Так и не успев придумать, что произойдет потом, я провалилась в сон.

6. Самое безопасное место в мире

«Итак… — я с трудом попыталась облечь свою мысль в слова, — какой сегодня день?» Голова была будто набита старой ватой. Двигаться очень не хотелось, но под копчиком было мокро, так что пришлось вставать и идти в туалет.

По пути я представила себе календарь и попробовала вспомнить расположение кружочков, которыми отмечала критические дни. Примерно вспомнила. Значит, они пришли дней на десять раньше обычного.

Не так уж и удивительно: в последнее время цикл у меня стал сокращаться. Раньше месячные у меня начинались регулярно — только в самые первые годы пошаливали, а потом цикл установился, и больше пятнадцати лет они наступали как по часам, каждые двадцать восемь дней. А в последние два года опять пошли сюрпризы. Интересно, с чего бы?

Сидеть на унитазе пришлось так долго, что в уголке моего сонного мозга даже забрезжило удивление. Дожидаясь, пока мочевой пузырь наконец опорожнится, я разглядывала пятна крови на своих трусах. Их очертания чем-то напоминали карту Японии: вон там Осака, вот остров Сикоку, а здесь Аомори, где я никогда в жизни не была… впрочем, я почти нигде не была, не только в Аомори. А тем более за границей — у меня даже паспорта нет.

Судя по освещению, не было и семи утра. За окном сонно потягивалось лето, в воздухе царила прохлада. Я сфокусировала взгляд, и в голове слегка заныло. Похмелье, но не особенно сильное. Развернув прокладку, я наклеила ее на трусы. Потом натянула их обратно, спустила воду и вернулась в комнату. Прокладка была мягкой, будто пуховое одеяльце. Размышляя об этом, я юркнула под настоящее одеяло и закуталась в него.

Пока тело решало, провалиться в сон снова или не стоит, я отрешенно прикидывала, сколько еще раз мне предстоит испытать месячные. Сколько еще раз они придут ко мне? Сколько раз они уже пришли? Перед глазами, как в комиксах, замаячило облачко со словами: «Ну вот, еще одна яйцеклетка потрачена впустую». Я пристально разглядывала его. Яйцеклетка потрачена впустую. Еще одна. Да, я в курсе. И более того, так будет и в следующем месяце, и еще через месяц, и, наверное, вообще всю жизнь. Я спокойно объяснила это надоедливому облачку. Робкий голосок, начавший было звучать у меня в теле, постепенно стал отдаляться, и вскоре меня снова окутала сладкая дрема.

Пробудившись во второй раз, уже окончательно, я сперва удивилась, не найдя рядом Макико. Но потом вспомнила, что она говорила накануне вечером: «Я завтра хочу встретиться кое с кем из друзей, а потом сразу поеду на Гиндзу, в ту крутую клинику на консультацию. Часам к семи вернусь. Тогда уже и решим насчет ужина, ладно?»

На часах было полдвенадцатого. Мидорико уже проснулась и читала книжку, лежа на футоне. Я сама обычно не завтракаю, поэтому не подумала об этом раньше, но девочка ведь растет, ей нужен завтрак.

— Прости, Мидорико, я вчера выпила слишком много и проспала… а ты, наверное, голодная… прости! — начала извиняться я.

Но племянница, пристально посмотрев на меня, показала рукой в направлении кухни и жестами изобразила, что она нашла там хлеб и уже поела.

— Ура! — с облегчением заулыбалась я. — У меня тут с едой не очень, конечно, но все, что найдешь, в твоем распоряжении.

Мидорико кивнула и вернулась к чтению.

Летнее утро, безмятежный свет из окна. Я сладко, до хруста в суставах, потянулась. Потом встала, приподняла одеяло и обнаружила на простыне расплывшееся пятно крови. Давненько со мной не случалось таких проколов. Да, цикл в последние годы нерегулярный, но это совсем уже безобразие. Вздохнув, я расстегнула молнию на простыне, вытащила матрас и отправилась с простыней в ванную.

Кровь можно отстирать только холодной водой, от горячей она свернется и не отойдет — откуда я это знаю? Явно не из школы, не от мамы и не от бабушки Коми. Я развела в тазике порошок и, присев на корточки, стала оттирать пятно. С простыни потекли розовые струйки. Вдруг мне показалось, что за мной кто-то наблюдает, — и действительно, на пороге ванной стояла Мидорико.

Не отрываясь от стирки, я через плечо оглянулась на девочку и попробовала с ней заговорить:

— О, привет! Может, сходим сегодня в парк развлечений? — После небольшой паузы я продолжила: — Видишь, у меня тут ночью случилась маленькая неожиданность, теперь сижу — стираю.

Мидорико ничего не ответила, продолжая наблюдать за тем, как извивается простыня у меня в руках. В тесной ванной повисло молчание — был слышен только тревожный свист, с которым ткань терлась о ткань, да плеск воды в тазике.

— Если что, кровь отстирывается только в холодной воде, — сказала я и наклонилась проверить, не осталось ли следов на простыне.

Когда я снова обернулась к Мидорико, наши взгляды встретились. Девочка неопределенно кивнула и ушла обратно в комнату.

Сегодня я узнала кое-что новое о яйцеклетках. Когда сперматозоид сливается с яйцеклеткой, это называется «оплодотворение». Соответственно, если они не сольются, оплодотворения не будет. Это я в общем-то уже знала. Но, оказывается, оплодотворение происходит не в самой матке, а в маточной трубе. И уже потом, когда сперматозоид с яйцеклеткой окончательно соединились, они попадают в матку и прикрепляются к ее стенке.

Но одного я никак не пойму. В книжках про это толком не написано нормально, и на картинках тоже не видно. Когда яйцеклетка выходит из яичника, она попадает в одну из фаллопиевых труб — у них еще концы как руки с пальцами. Но каким образом она туда попадает? Везде пишут, что это просто происходит, и все. Но между яичником и трубой есть промежуток. Почему яйцеклетка туда не падает?

И дальше тоже сплошные загадки. Допустим, оплодотворение произошло и определилось, что это будет девочка. Она еще не родилась, а у нее уже появляются яичники (жуть какая), а в них — семь миллионов яйцеклеток, ну, точнее, будущих яйцеклеток. Это максимум.