нужна совсем другая жена. Ищи себе хозяюшку… Как вы, мужики, любите… Ты перекати-поле, решил, значит, осесть у уютного семейного очага, и чтоб тебя облизывали и слушали твою трепотню, в рот заглядывали…

— Да-да. Ага. Буду искать хозяюшку, чтоб в рот заглядывала. Тина, это твоя квартира? Открывай.

Тина достала ключ трясущимися руками. Господи, как же она устала за день! Как назло, ключ застрял в скважине. Тина пыхтела, налегала на него, сломала ноготь но ничего не добилась.

— Постой, дай я …

Федор аккуратно прислонил уставшую от болтовни Диану к перилам и накрыл ладонью Тинину руку с ключом. Сжал пальцы — Тина почувствовала жесткую кожу на его ладони — пошевелил ключом и повернул. Замок поддался сразу, как будто Федор знал заклинание «Сезам, откройся».

— Диана, заходи! — позвала Тина, выдергивая руку из ладони Федора. А тот еще и придержал ее немного. Нашел время заигрывать!

Диана не ответила.

— Уснула! — удивился Федор. — В такой позе!

Оказалось, Диана, устав ждать, села на лестницу и прислонилась к перилам. Ее голова попала ровнехонько между столбиков и провалилась.

Тина потянула ее за плечи, но с Дианиной головой произошло то же несчастье, что и с ключом. Голова застряла. У Дианы были слегка оттопыренные уши (которые она считала пикантными), и теперь, вопреки всем законам физики, они почему-то никак не пролезали обратно. Да еще пышные рыжие пряди зацепились за шурупы.

— Чтоб тебя! — простонала Тина. Она осторожно вертела голову подруги, стараясь не поранить ее. Федор спустился по пролету и стал помогать с тыла.

— Главное, не снять с нее скальп, — предупредил он хладнокровно. — Тяни, тяни! Так, осторожненько!

Кое-как Диану удалось освободить, поднять, завести в квартиру и уложить в кровать в Тининой спальне. Диана приоткрыла глаза и пробормотала:

— Прости, подруга. Я тебя подвела. Что-то меня развезло…

— Утром поговорим, — сурово оборвала ее Тина.

Она сняла с подруги сапожки, дала ей таблетку, напоила водой и уложила спать.

А когда вышла в гостиную, удивилась, обнаружив, что Федор еще не ушел, и расхаживает по комнате с видом полководца, осматривающего захваченный город.

21

Прищурившись, он изучал фотографии в рамочках, Тинину коллекцию стеклянных фигурок на полочке, книги в шкафу.

Хорошо хоть руками ничего не трогал. Руки он держал сложенными за спиной, грудь вперед колесом.

— Вязанием увлекаешься? — он мотнул бородкой на забытый на диване клубок с воткнутыми спицами. — Надо же, по тебе и не скажешь. Что вяжешь? Кофточки, шарфы? А носки связать можешь?

— Это тетя Ксения заходила, она оставила, — быстро нашлась Тина. — Федор, уже поздно, и…

«Тебе пора домой», проглотила она остаток фразы, потому что в этот момент Федор уселся на диван, вальяжно положив руку на спинку и закинув ногу на ногу.

В комнате было темно, горел лишь небольшой светильник над столом, и от интимности обстановки Тина почувствовала легкую тревогу.

Федор явно не думал, что хозяйка готовится его спровадить. Он расположился надолго.

Зачем он остался? Рассчитывает на продолжение вечера тет-а-тет? И на пылкое выражение благодарности за все оказанные услуги? Смотрит он как-то… со значением.

— Уснула Диана? — спросил он светским тоном.

— Уснула. Федор, послушай…

— Я бы не отказался от чашки чая. Найдется?

«Нет», — отрезала бы стервозная и уверенная в себе девушка, разбивательница сердец, думающая только о себе и своем комфорте. «Прости, уже поздно, я устала. Спасибо и всего хорошего», — закончила бы она.

Тина вздохнула.

— Зеленый или черный? Молоко, сахар?

— Черный, одну ложку сахара.

Тина ушла на кухню и взялась готовить чай. Рука сама потянулась к дорогому индийскому, который нужно было долго заваривать в специальном чайнике с толстыми стенками, и сверху для тепла сажать матерчатую бабу-грелку, которую Тина сшила еще в школе. Но Тина подавила инстинкт и распечатала пачку с бумажными пакетиками. Опустила пакетик в кипяток, прислушиваясь к звукам в квартире.

Федор сидел тихо, шелестел страницами журнала, который взял на столике.

Тина начала выставлять на поднос чашку, блюдце, сахарницу, насыпала печенья в тарелочку, подумала, не нарезать ли бутербродов с ветчиной и сыром… но вовремя опомнилась.

Нет уж. Больше она не будет искать путей к сердцу мужчины через желудок, пищевод и прочие обходные физиологические тропы. И вообще: зачем ей сердце Федора? Совершенно незачем.

— Вот твой чай, — она поставила на столик чашку. Поднос и прочие атрибуты хорошей хозяйки остались на кухне.

— Спасибо, — поблагодарил Федор, принимая чашку. — А ты не будешь за компанию?

— Не хочется. Извини, схожу переодеться, замерзла, — сказала Тина, потому что Федор, не таясь, рассматривал ее голые плечи и колени.

В спальне, стараясь не потревожить посапывающую Диану, Тина с облегчением сняла платье и надела домашние брюки и блузку. Дома она тоже любила быть элегантной, выцветших халатов или застиранных футболок отродясь не носила.

Расчесала кудряшки пальцами, стянула волосы резинкой и в привычном образе почувствовала себя лучше.

Вернулась в комнату, ступая твердым шагом. В голове она прокручивала слова, которыми сейчас будет выпроваживать непрошеного гостя.

Когда она вошла, Федор окинул ее горящим взглядом — его зеленые глаза сверкнули в полумраке как у кота, — и сказал низким хрипловатым голосом:

— Ты замечательно выглядишь.

Тина торопливо щелкнула выключателем, чтобы сделать обстановку менее интимной, строго глянула на настырного Федора и ойкнула, прикрыв рот ладонью.

— Что такое? — удивился он.

— У тебя кровь на лице!

— Где?

Он провел пальцами по щеке и поморщился.

— Надо же, не заметил… Это Диана меня случайно поцарапала. Хватила ногтями по лицу. Они у нее длинные, как у саблезубого тигра. Ничего страшного.

— Ох уж эти ногти, одни беды от них! — раздосадовано воскликнула Тина и пообещала: — Пока Диана спит, я возьму ножницы и отрежу их ей накоротко.

— Мне нравятся длинные ногти у девушек, — пожал плечами Федор, продолжая озабоченно ощупывать физиономию. — Особенно такие, с камушками блестящими… Не представляю, как вы их приклеиваете. У тебя есть перекись водорода? Кровь засохла, стереть бы…

— Не трогай, пожалуйста, опять кровоточить будет. Садись… я все сделаю.

Она принесла вату и перекись и осторожно приблизилась к Федору. Он покорно задрал лицо вверх. Царапина бежала наискосок от виска к его крупному носу.

«После всего, что Федор перенес по моей вине, я просто обязана на нем жениться», иронично подумала Тина.

Она взяла смоченную ватку и стала осторожно протирать рану.

— Немного повернись… вот так…

Ей было непривычно касаться лица чужого мужчины. Странное ощущение… Она пальцами изучала его плотную кожу, твердые скулы, колючую щеку… с любопытством рассматривала прямые брови, зеленоватые искры глаз под прикрытыми веками, тонкие морщинки, находила седые волоски в бороде. Его