Миновав Казанскую площадь и ещё не пройдя гостиницу «Варшава», Ардашев вдруг услышал небольшой хлопок, точно лопнул воздушный шарик.

Пройдя саженей десять и повернув направо, он увидел, что в арке гостиницы «Херсон» лежит человек.

— Наверное, плохо кому-то, — предположил Клим. — Давайте посмотрим. Может, нужна наша помощь?

— Пьяный?

— Проверим, — ответил Клим и склонился над телом.

Из-под едва заметного отверстия у левой мочки уха незнакомца вытекала кровь, образовав ещё совсем небольшую лужицу. Ардашев перевернул тело на бок, и прямо на него уставились знакомые, но уже остекленевшие глаза, усы-сабли и клиновидная бородка.

Анна, вздрогнув, пролепетала:

— Это же Вельдман.

— Да, и судя по всему, он уже мёртв. Там на базаре у сторожевой будки стоял городовой. Не могли бы вы его позвать? А я пока побуду здесь.

— Нет, лучше вы сходите, а я покараулю, — предложила девушка.

— Как скажете, — пожал плечами студент и удалился.

Он вернулся через пять минут, но… в арке гостиницы «Херсон» не было ни Анны, ни тела магнетизёра.

Клим опешил, ни в силах произнести и слова. Его растерянность заметил полицейский.

— Ну? И где же труп?

— Признаться, сам не могу понять, — робко проронил Клим, чувствуя, как у него под усами начинает бить нервная жилка.

— Что же вы полиции голову морочите, мил человек? — недовольно выговорил городовой и шлёпнул на своей правой щеке комара.

— Труп лежал у стены арки. Вот здесь, лицом вниз.

— Ну если так, то где же он?

— Я не знаю. Видимо, кто-то его забрал.

— Забрал, говорите? — усмехнувшись в усы, выговорил городовой. — И кому нужен мертвяк?

— Но на булыжниках остались следы крови. Вот же, видите? — указал Ардашев.

— А может, это гуся резали али петуха? Почём мне знать?

— Нет, это было тело господина Вельдмана.

— Факира, что ль? Который давеча в театре сеанс давал?

— Да. Он, как я понял, поселился в этой гостинице.

— А мы сейчас проверим, милостивый государь. Ежели он жив и здоров, то за такие шуточки под арест пойдёте.

Войдя в большой просторный зал, освещённый керосиновой люстрой, городовой обратился к расчёсанному на пробор рыжему портье с редкими усами и такой же бородкой:

— Господин Вельдман здесь обретается?

— В тридцать шестом нумере-с.

— Он у себя?

— Нет, пока ещё не воротился, — он указал на доску с ключом, висящим под числом 36.

— А скажи мне, мил человек, вы сегодня петуха али гуся резали для кухни?

— Может, и резали. Живая птица на рынке дешевле. Повар мог купить. Кликнуть его?

— Не надо. Лучше запиши-ка мне на бумажке фамилию и адрес проживания вот энтого супчика, — выговорил он и, повернувшись к Ардашеву, сказал: –

Ну? Чего же вы молчите? Али хочите в участок проследовать для заполнения формуляра?

— Ардашев Клим Пантелеевич. Барятинская, 7.

— Какого сословия будете?

— Дворянин.

— Служите где, али как?

— Студент.

— Вот и ладно, — степенно расправляя усы, уже миролюбиво проронил страж порядка. — Ежели понадобитесь, вас найдут. Не смею задерживать.

Полицейский засунул бумажку в карман и зашагал первым, Ардашев поплёлся за ним, но пройдя арку, вновь остановился.

— Постойте, — окликнул он городового, — вот тут кровь в дорожной пыли. Несколько капель… Взгляните.

Тот нехотя вернулся.

— Где?

— Ну вот же, вот, видите?

— Выдумки всё…

— А вот два параллельных следа. И, судя по всему, они от каблуков. Труп, скорее всего, тянули, держа под руки.

Полицейский важно прокашлялся и сказал:

— Ежели хочите знать, как оно было — я поведаю: после выступления факир энтот наклюкался до чёртиков и пришлёпал сюда. То ли у него самого кровь носом пошла, то ли ему разбили морду лица — мне неведомо. А тут вы явились. Его в чувство привели. Он и оклемался. А гульнуть ещё — душа просит! Вот он утёрся, остановил коляску и помчался в театр-варьете на Ясеновской, али в ресторацию на Александровской к мамзелькам, али в бордель… Деньжат-то, небось, складывать некуда… Не извольте беспокоиться, к утру ваш «покойничек» возвернётся в «Херсон», как серый почтовый турман на хозяйскую голубятню.

— А как же глаза? Они же были открыты, как у мертвеца, — пробормотал Клим.

— Эка невидаль! Удар его схватил, а потом отпустил… С кем не бывает, ежели вдребезиночку, влоск, в стелечку… Водка она, как хипесница[37], коварная. Спервоначалу ластится, глаза тебе туманит, душу веселит, а потом — бах! — и обчистит карманы али ещё хужее — отравит али ума лишит… В минувшем месяце стоял я насупротив дома отставного судебного следователя Константинова, что на Госпитальной. Смотрю, жинка евоная выскакивает вся в крови и падает в канаву. А за ней супружник с окровенёнными ножницами. Еле угомонил злодея. А что толку? Через час сердешная Богу душу отдала. Трое деток остались… А ещё статский советник! Дворянин… Только водка, как и смерть, сословий не разбирает. Ей всё едино… Бывайте, Вашество, пора мне. — Окинув Ардашева суровым взглядом, он добавил: — Ежели что, вас отыщем…

— А я и не собираюсь прятаться, адрес известен, — огрызнулся Клим и перешёл на другую сторону улицы.

Ставрополь ещё не спал. Из Воронцовской рощи доносились звуки военного оркестра. Под ногами прохожих на аллее Николаевского проспекта шелестели сухие листья. Вековые дубы не выдерживали жару и их зелёный наряд умирал раньше времени. Несмотря на дневной зной, убивавший всё живое, в город проникал аромат степных трав, близкий и понятный любому жителю.

Навстречу Ардашеву шествовали счастливые парочки. Чаще всего спутниками дам были офицеры. До самого дома Клима мучила одна и та же мысль: куда делась Анна и не случилось ли с ней чего-нибудь худого? И если даже попытаться поверить россказням городового и представить, что Вельдман был жив, то и в этом случае никак не удавалось объяснить её отсутствие. Он находился в глупейшем положении, потому что не мог заявить об её исчезновении в полицию, ведь он не знал ни фамилии, ни адреса новой знакомой.

Клим понял, что пришёл на Барятинскую, 7 лишь в тот момент, когда скрипнула калитка. Он вдруг вспомнил, что и в старом доме на Второй Станичной у них точно так же звучали несмазанные петли входной двери, и Лидочка — его первая любовь с соседней улицы — называла этот звук фа-диез-минор. «Что ж, — грустно подумал он, — вполне подходящее название для уходящего дня».

Глава 11

Ночной допрос

I

Городовой, возвращавшийся с Казанской площади в полицейское управление, расположенное на Соборной горе, всё-таки вознамерился заглянуть в театр-варьете на Ясеновской и узнать, не было ли там магнетизёра. Когда до театра оставалось саженей десять, он обратил внимание на