Но дела у большинства американских утопических общин обстояли не так хорошо. Обычно они разваливались при столкновении с совершенно неутопическими реалиями, такими как банкротство, внутренняя борьба за власть, неразрешимые философские разногласия и банальное человеческое несчастье. Общество «Новая Гармония» было основано в Индиане в 1825 году Робертом Оуэном, который назвал свой проект «новой империей добра». По замыслу Оуэна, «добро» должно было разнестись «от общины к общине, от штата к штату, от континента к континенту и, наконец, объять собой весь мир, проливая свет и изобилие на сынов человеческих, даря им счастье». За Оуэном последовали несколько сотен приверженцев, но у него не было конкретного экономического плана, и, когда община начала разваливаться, он быстро уехал в Англию. А его последователи приняли пять конституций за один год и раскололись на четыре соперничающие секты. В конце концов община распалась вследствие десятка судебных процессов.

Колония Бишоп-Хилл была основана шведом Эриком Янссоном, который в 1846 году привез восемьсот своих последователей в США с целью основать социалистическое общество. Первую зиму верующие провели в пещерах Иллинойса, где за две недели от холеры умерли 144 человека; Янссон же просто наблюдал, как его последователи гибнут один за другим, и сопровождал их уход сказанными радостным тоном словами: «Идите же, покойтесь с миром!» Община спиритуалистов в Маунтин-Коув основала идеальное общество в виргинской глуши – по их подсчетам, именно в этом месте располагался Эдемский сад. Но, как и Адам с Евой, спиритуалисты даже пикнуть не успели, как из рая их изгнали: эксперимент продлился всего два года. Беззаботные фрутландеры[36]появились на свет благодаря Бронсону Элкотту, харизматичному пропагандисту «глубоких размышлений», который верил, что работать нужно лишь по «велению духа». Фрутландерам принадлежит американский рекорд как самой быстро развалившейся общине: они продержались лето 1843 года и разошлись по домам, когда стало холодать.

Икарианцы[37]прибыли в Америку из Франции. Отправляя их в путь, их вдохновитель Этьен Кабе произнес следующее напутствие: «3 февраля 1848 года войдет в историю, ибо в этот день свершилось одно из величайших событий в истории человечества: первый отряд на корабле „Рим“ отбыл в Икарию… Да будут благосклонны к вам ветер и волны, солдаты рода человеческого!» Пожалуй, ни одни солдаты рода человеческого не испытали столько страданий, как икарианцы, поселившиеся на ста тысячах акров болотистых земель в окрестностях Нового Орлеана, где один за другим умерли от малярии, изнурения, голода, утомления и ударов молнии.

И всё же любимым утопистом всех времен и народов остается Шарль Фурье. Фурье всё рассчитал и расписал в нескольких толстенных книгах. В середине XIX века секты его приверженцев возникали по всей Америке, а особенно в Новой Англии, где после сурового экономического кризиса множество мужчин остались без работы. Из сорока фурьеристских общин, основанных в Штатах, лишь три продержались более двух лет. Когда я смотрю на это с современных позиций, мне сложно представить, как идеи Фурье вообще смогли распространиться за пределы его изумительно больной головы. И всё же, наверное, было что-то привлекательное в его упорядоченной теории, раз ему удалось убедить американцев (а они искали конкретных ответов на вопросы), что именно она им нужна.

Шарль Фурье откровенно заявлял, что единственная надежда человечества – высокоорганизованная общественная структура общин, детальностью и иерархией напоминающая муравейник или улей. Самую маленькую общину – он называл ее группой – составляют семь человек, двое из которых располагаются в «крыльях», воплощая «восходящую» и «нисходящую» крайности, а оставшиеся трое – в центральной части для поддержания равновесия. В идеале каждым родом деятельности (воспитание детей, уход за домашней птицей, выращивание роз и так далее) заведует отдельная группа. Пять групп из семи образуют серию, которая также имеет центральную часть и два крыла. Фаланга – вершина человеческой организации – состоит из нескольких серий, соединившихся для создания коммуны из 1620–1800 человек. Каждая фаланга должна занимать три акра земли с огородами и садами, а ее члены должны проживать в прекрасном фаланстере,[38]состоящем из спален, бальных залов, общественных мест, библиотек и детских комнат.

В идеальном обществе Фурье работа оценивается по степени полезности. Таким образом, самые неприятные и необходимые виды деятельности (канализация, кладбищенские работы) оплачиваются лучше всего и считаются самыми уважаемыми. Люди находят себе работу согласно природным склонностям. Что касается детей, которые от природы любят копаться в земле и грязи, – из них должны формироваться специальные отряды по поиску съедобных отходов в мусорных кучах, «маленькие орды». Такая работа будет высоко оплачиваться, а на парадах эти дети всегда будут стоять во главе шеренги, и жители коммуны будут приветствовать их «салютом почтения».

Фурье дошел до того, что заявил, будто, помимо создания структуры идеального общества, разгадал механизм существования Вселенной. По его мнению, планеты живут восемьдесят тысяч лет, и эпоха существования планеты делится на естественные стадии. Фурье считал, что, когда Земля достигнет восьмой стадии, у людей вырастут хвосты с глазами, тела покойников превратятся в «ароматные воздушные потоки», а полярные льды начнут источать благоуханную росу; появятся шесть новых лун и все злые животные мутируют и станут безобидными (это будут «антиакулы», например, или «антиблохи»). Именно в эту эпоху, великую восьмую стадию развития Земли, фаланги Фурье завоюют всю планету, пока их не станет ровно 2 985 984 и все их участники не станут друг другу братьями, говорящими на одном языке.

Вот такие дела. Как видите, с этими утопическими идеями стоит лишь дать волю воображению – и понеслась.

И всё же выяснилось, что у мечтаний такого рода есть временной предел, и таковым оказался век девятнадцатый. Тысяча девятисотый год знаменовал собой не только исчезновение большинства американских утопических общин, но и конец разговоров о том, что хорошо бы купить землю где-нибудь в глуши и создать идеальное общество вместе с кучкой последователей. Виною тому было пришествие индустриального века, с которым связывают упадок американских нравов в целом. Массовое производство товаров, переход от аграрного хозяйства к урбанистической экономике, уменьшение числа ремесленников-одиночек – всё это постепенно уничтожало американскую идею самодостаточности. Всё сложнее было поверить, что один человек (или одна община, или, если угодно, одна фаланга) способен существовать отдельно от гигантской машины, какой стала Америка. Начала появляться система (или затягиваться петля, можно и так сказать). К концу века американская культура – крикливая, мощная, устоявшаяся, унифицированная и вездесущая – уже не пыталась измениться. Лишь в 1960-е годы американцам предстояло вновь найти в себе силы (или, если хотите, дойти до отчаяния) и предпринять новую попытку массового формирования утопических сообществ.