Однако был разгар сезона — никаких скидок, только «премии». Или я мог бы вступить в клуб «Парадиз мореплавателей» и получить семьдесят пять процентов скидки с первого круиза. В конечном счете все свелось к деньгам. Они хотели получить примерно шестьсот долларов на бочку, чтобы записать меня в клуб. Оплата перелета не включалась. Я стоял у телефона и только слушал. У них имелась служба обеспечения совместимости, составляющая профили членов клуба для этой цели. За это надо платить дополнительно, но у них есть буклет с рекомендациями. Стопроцентная гарантия. Буклет бесплатно. Мне придется оплатить только упаковку и пересылку. Затем начальник зачитал цены и описания свободных номеров. Я повесил трубку.

Я упаковал вещи для путешествия в свою хижину. Когда сборы завершились, мне казалось, что наступила полночь, но было всего лишь без четверти девять.

Я позвонил Джанин и сообщил, что отправляюсь в хижину. У нее была манера не прерывать меня, пока я не скажу, зачем звоню. Я сказал:

— Я хочу взять Эдди.

Ответ был исчерпывающе простым:

— Ты уже дважды не уплатил алименты.

Я сказал:

— Думаешь, это так легко — не иметь возможности платить за сына? У вас с Сетом денег сверх головы. Неужели вы не можете дать мне передышку?

— Эдди сейчас принимает новое лекарство. Он требует постоянного присмотра.

— Какое еще лекарство? Чем, черт подери, вы его накачиваете?

— Не кричи на меня.

— От чего ты его лечишь, Джанин?

— Он гиперактивен.

— Это называется детством. Господи, ну почему ты заставляешь его расплачиваться за наши ошибки?

— Я не могу продолжать такой разговор.

Она даже не упомянула про свою беременность. Когда она повесила трубку, в линии возник треск — будто звуки Вселенной за пределами наших крохотных ничего не значащих жизней.

К трем часам я покинул дом. Спать не хотелось. Но я не поехал прямо в хижину, а припарковался у перекрестка неподалеку от фермы Джонсонов. Я ждал, чтобы Кайл выехал на шоссе и повернул либо к церкви, либо к городу. Я хотел спросить у него, что он сказал Кэндол. Просто хотел узнать, только и всего. Хотел узнать до того, как уеду.

Макс сидел рядом со мной и смотрел на широту заснеженных полей и лугов. Он нюхал воздух и повизгивал.

Приближался пикап. Вероятно, я задремал. Снаружи все еще было темно. Когда пикап остановился, я узнал женщину за рулем. Миссис Вандерхаген, вдова. Живет на ферме за джонсонской.

— С вами все в порядке?

Я понял, что она едет в церковь, и сказал:

— Абсолютно. Жду приятеля. Едем поохотиться. — Я кивнул на снаряжение на заднем сиденье.

Она поехала дальше.

Я перемотал кассету, которую слушал, и нажал «воспроизведение». Тип на кассете рассказывал притчу о талантах,[7]как царь, на время покидавший свои владения, дал одному рабу пять талантов, другому — два, а последнему рабу — один и как первые два вложили свои таланты в дело и удвоили их, но раб с одним талантом завернул его в тряпицу и спрятал. Вернувшись, царь сказал ему: «Лукавый раб и ленивый! Ты знал, что я жал, где сеял; а посему следовало тебе положить мой талант в банк, чтобы я мог получить свое с процентами за его использование. Итак, отберите у него талант и дайте имеющему десять талантов; а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю».

Я подумал о складе, о всех вещах, которые там спрятал. И сказал Максу:

— Я тип с одним талантом.

Потом стукнул по приборной доске, и Макс залаял. Я выбирался из тьмы внешней.

Более суток без сна. В зеркало заднего вида я оглядел себя — щетина, глаза красные. Зрачки с булавочную головку. Мэр прав. Мне надо было уехать.

Приближался пикап, и прежде, чем я успел рассмотреть, что это были Эрл и Хелен, они уже поравнялись со мной. Я увидел, как Хелен повернулась и что-то сказала Эрлу. Он что-то сказал ей в ответ. Хелен опустила стекло в своей дверце и пристально посмотрела на меня.

— Машина сломалась?

Я не нашел что ответить. И сказал:

— Где был Кайл в четверг вечером?

— Это, собственно, что значит? — закричал Эрл.

Хелен посмотрела на меня:

— Кайл был дома.

— Всю ночь?

Эрл снова закричал:

— Какого черта тебе нужно?

— Кайл был где-то с матерью ребенка, которого убил.

Хелен глядела на меня в окошко, покачивая головой:

— Кайл никого не убивал.

— Чего ты хочешь, денег, что ли? — Эрл целился в меня из пистолета, но Хелен закричала: «Нет!» Одну руку она положила на плечо Эрла, другой перекрестилась. Ее била дрожь. Она сказала:

— Я буду молиться о вас. У вас не слишком хороший вид. Вы лишились жены и сына. Я буду молиться о вас, молиться, чтобы вы обрели мир в сердце своем. — Она прикоснулась к груди. — Вам нужна Божья помощь.

Я перекричал ее:

— Религия ослепила вас!

Эрл опустил пистолет и спросил мрачно:

— Сколько ты хочешь?

Среди этого хаоса я не заметил, что к нам на новой машине подъезжает Кайл.

Эрл только махнул ему, чтобы он не останавливался.

Кайл медленно проехал мимо нас. Сперва он поглядел на меня, затем на мать, а затем на Эрла, который снова навел на меня пистолет.

Бывают минуты, когда я жалею, что Эрл в то утро не спустил курок. Пути вперед я не видел. Могли ли на самом деле эти кассеты, кассеты обогащения, изменить мою жизнь? Я как-то не представлял себя на тропическом острове, попивающим коктейли, бахвалящимся, сколько я нагреб за прошлый год. Я и рад бы, но никак не мог.

Я остановился у заправки, где имелся фотоавтомат. Я поставил передние лапы Макса на капот, обнял его и нажал на кнопку. Через несколько секунд появилось наше призрачное изображение. Я нацарапал: «Мы тебя любим, Эдди», — и отослал его.

Я ехал еще два часа и чем дальше продвигался на север, тем сильнее ощущал в себе зарождение новой веры. И все это время звучала запись о гарантированной стратегии финансового успеха, одна тема сменяла другую: «Как сотворить богатство», «Как приобрести недвижимость без немедленных вложений», «Как извлечь наличные из бартерной сделки», «Как выкупать закладные без наличных», «Как зарабатывать деньги на бирже», «Как обеспечить приток наличности».

Я сказал себе: «Почему, собственно, я не могу быть этим типом в гавайской рубашке, попивающим коктейли?» — и свернул с шоссе. Проселок поблескивал инеем, позади остался деревянный мост, и из-под балдахина деревьев я выехал на открытое пространство у озера. Ослепительно голубое небо. Свет ранней зимы был здесь таким ярким, что причинял боль.