Гвендолин откинула голову и сурово посмотрела на него.

— Ты хотел именно этого? — тоном прокурора переспросила она. — Чтобы я скучала по тебе?

— Ага! И мне это, похоже, удалось.

Молодая женщина порывисто обняла его за шею.

— Да. Я чувствовала себя покинутой. Со мной никогда раньше такого не случалось. Я ничего не понимаю…

— Зато понимаю я. Извини за самонадеянность, но к тридцати восьми годам я разобрался в себе и наконец-то понял, чего хочу. А хочу я тебя и только тебя, и с каждым часом все сильнее. И мне безумно важно было узнать, что ты тоже всю жизнь ждала только меня.

— Феликс, я…

— Тсс! — Он приложил палец к ее приоткрытому рту. — Ни о чем не думай и не говори. Просто доверься мне.

Гвендолин кивнула, и губы их вновь соединились.

— Об одной вещи я все же должна подумать, — застенчиво произнесла она, отрываясь от него. — Далеко ли у тебя спрятан… твой бойскаутский набор?

— В ящике стола.

— Ну, не так уж и далеко, правда ведь?.. Ты не поленишься сходить за ним?

На обратном пути Феликс выключил радио, проверил, безопасно ли стоит свеча, и вернулся к Гвендолин.

Она сидела на подушках, уложенных на полу, и нервничала. Но как только Феликс опустился рядом, мгновенно успокоилась.

— Ты дрожишь? — спросил он, обнимая ее, и гладя по спине.

— Я прикидываю, смогу ли состязаться с Дженнифер Ламберт.

— Ты дашь сто очков вперед Дженнифер. Та носила под платьем футболку, и у нее были короткие ноги.

Расстегнув пуговицы рубашки, Феликс осторожно завладел ее грудью.

— У тебя кожа как шелк…

Кончики его пальцев описали круги вокруг сосков. Гвендолин со вздохом наслаждения скользнула руками под тенниску Феликса и принялась изучать рельеф его мощного мускулистого тела.

— Боже! Гвендолин, как ты прекрасна, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее грудь.

Она подняла его голову и осыпала лицо поцелуями.

— Господи, как я люблю твой нос, — прошептала она.

— Только нос?

— Это единственное, что мне пока доступно. — Она потянула его за тенниску. — Не думала, что ты такой застенчивый.

Но и Гвендолин тоже сама себя не узнавала. Откуда такая шокирующая откровенность в поведении, такая ненасытность!.. Сорвав с него рубашку и носки, она бросила их на стоящий рядом диван.

— А как, насчет остального? — лукаво спросил Феликс.

— Я думала, что с остальным, ты и сам как-нибудь справишься.

Приподнявшись на локтях, она смотрела, как Феликс раздевается.

— Должна ответить тебе комплиментом на комплимент: у тебя божественные ноги! — Рука Гвендолин пробежала вверх по сильным икрам и дальше.

Феликс судорожно перевел дыхание.

— Ты был прав, — сообщила она шепотом, — твой аккуратный носик не имеет ничего общего с твоим мужским достоинством.

— Продолжай, — потребовал он. — Мне нравится тебя слушать.

Но Гвендолин покачала головой.

— Ну, уж нет. Как бы ты не зазнался, однако.

Феликс поднял ее и обнял за талию.

— Рядом с тобой я чувствую себя влюбленным мальчишкой. Я готов сейчас взобраться на Эверест, набрать для тебя звезд и бросить их к твоим дивным ногам.

— Лучше люби меня, — просто сказала Гвендолин. — Возьми меня, владей мною!

Руки ее стиснули его плечи, взывая и моля. А пальцы Феликса уже скользили по ее животу.

— О, пожалуйста… пожалуйста, люби меня, сейчас, сию секунду, — уже не сказала, а взмолилась молодая женщина.

— Как скажешь…

Замедлившись на мгновение, они слились в единое целое и одновременно застонали от неземного блаженства. И вот уже Феликс начал двигаться, мощными, короткими толчками поднимаясь по дороге наслаждения все выше и выше. И увлекая ее за собой.

Пальцы Гвендолин царапали его спину, с ее губ слетали хриплые вскрики и сладострастные стоны. И вскоре уже их тела бились в сладостной судороге, а души витали в горних долинах, о которых молодая женщина до сих пор не имела ни малейшего представления…

Они лежали рядом, и Феликс со счастливой улыбкой посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов, положенных им на пол.

— Теперь можно объявить это официально.

— Что официально?

— Наступление Нового года, любовь моя.

Гвендолин собралась зевнуть, да так и замерла с открытым ртом.

— Новый год ведь наступил час назад!

— В другом штате и в другом часовом поясе. А сейчас часы бьют полночь в банке.

Гвендолин приподнялась на локте и с нежностью вгляделась в его озорное лицо.

— Ты, кажется, обещал, что будешь любить меня до рассвета Нового года?

— Обещал и сдержу обещание.

Она порывисто поцеловала его, воскликнув:

— Обожаю людей слова!

Не открывая глаз, Гвендолин втянула носом воздух.

— Какой замечательный сон, — пробормотала она. — Я чувствую запах горячего кофе, представляешь?

— Не только представляю, но и вижу его, — жизнерадостно подтвердил мужской голос.

Гвендолин разомкнула глаза и вгляделась в улыбающееся лицо над собой.

— Ты вскрыл еще один автомат и вскипятил кофе на свечке, — оживляясь, предположила она. — Вот теперь я понимаю, что такое полный спектр банковских услуг!

Она выхватила стаканчик из его рук и чуть не уронила. Феликс подхватил стаканчик, осторожно поставил на пол рядом и принялся дуть на ее обожженный палец.

— Ты же сама сказала, что он горячий, — заметил он с укоризной и лизнул кончик пальца. — Сладко, просто слов нет!

Он сел рядом с ней по-индейски.

— С добрым утром!

— С добрым утром! — Гвендолин обняла его за шею, поцеловала, потом сладко потянулась. — Где ты достал горячий кофе?

— В три часа ночи включили электричество, — пояснил Феликс. — Ты помнишь, как зажегся свет?

— Нет.

— А как я вставал?

— Нет.

— А что ты делала, когда я пришел обратно?

— Н-е-е… — Гвендолин снова зевнула, потом прижалась обнаженной грудью к Феликсу и заглянула ему в глаза. — Ты уверен, что это была я?

— Абсолютно уверен. — Он быстро поцеловал ее в грудь.

Гвендолин хихикнула.

— Не щекочи!

— То же самое ты сказали мне ночью. Это была ты, шелково-атласная, взрывная и страстная Гвендолин Снайдерсон… Я уже стихами заговорил…