наедине. — Надо держаться поближе к иномирянке, чтобы всё выяснить.

— Вот так просто? — усмехнулся Тихран, глядя на брата.

— Что «просто»? — не понял Дэй.

— Ты всегда так легко менял шкуру добряка-рубахи парня вот на этого холодного расчётливого сукина сына. За вечер вы чуть ли не лучшими друзьями стали. Уверен, она почти в этом уверилась, а теперь? Просто «иномирянка»?

Младший тяжело вздохнул.

— Тих… — он подумал какое-то время, подбирая слова. — Аттика — замечательная девушка. Но! Выживание наших людей для меня гораздо важнее. Они всегда будут у меня на первом месте. И я всегда всё продумываю на несколько шагов вперёд.

— Да, — с горечью согласился старший. — Тебе должна была достаться моя сила. Ты прирождённый лидер. Всё это словно какая-то насмешка судьбы.

Дэй скрыл от брата взгляд, в котором зияла его горечь.

— Наверняка всему есть причина, — лишь произнёс он. Он всегда искал в этом утешение.

— Насчёт иномирянки не беспокойся, — произнёс Тихран, пытаясь сгладить свою вину за излишнюю резкость.

— Ты не выпустишь её из виду? — улыбнулся брат.

Наследник престола кивнул и развернулся, чтобы уйти, но задержался.

Обернулся. Посмотрел Дэю в глаза.

— На меня всегда возлагали надежду и ношу, которая мне не по силам, — произнёс он.

Брат возмущённо фыркнул.

— Нет, Дэй, я серьёзно. Я всегда это чувствовал. Неважно, чья кровь во мне течёт. Или даже то, что я сильнейший из всех… Я ушёл искать Тропу, в надежде, что найду её. Ту, что все мне навязывают, а я, может, просто чего-то не понимаю, не готов к ответственности и прочее и прочее, но знаешь что?

— Ну?

— Теперь я точно знаю, что престол точно не моё.

Дэй внимательно изучал лицо брата. Надеясь разглядеть в его взгляде шутку или хотя бы крупицу сомнения в тех словах, что он вымолвил…

— Ты только никому этого не говори, — произнёс он расстроенно. Сдавшись. — Кланы не воюют лишь потому, что ждут, когда в тебе проснётся сила Владыки. И боятся тебя. Если они поймут, что трон тебе не нужен…

— Я знаю.

— Отлично.

— Спокойной ночи, брат, — бросил Тихран, покидая комнату.

— Того, что от неё осталось, — озадаченно отозвался Дэй.

Тих знал, что младший сын Владыки сегодня так и не уснёт.

Он всегда был более достоин наследия отца.

Последние пять поколений трон принадлежал семье Абонов, переходя от отца к сыну, племяннику, дяде или брату.

Но Сила Владыки непредсказуема и капризна. Она в любой момент могла сменить фамилию, носителя. И клан.

Даже при живом Владыке.

И не всегда переходя к более достойному.

Её выбор никто никогда не понимал и не мог предугадать.

Глава 16. Всё зависит от того, как Смотришь

Флок работал в дозоре уже более десяти лет.

Работа, которая когда-то казалась ему даром богов, где ты получаешь деньги практически ни за что, уже давно опостылела, и словно пожирала изнутри.

Каждый день одно и то же.

И каждый следующий день похож на предыдущий, как две капли воды.

Даже выходные. Казалось, они были ещё хуже. Когда тебя не будил будильник. И не было необходимости просыпаться. Или скорее желания?

«Зачем?», — медленно сжирал изнутри вопрос.

От которого хотелось выть.

Флок включал любую телетрансляцию и пытался сосредоточиться на любой херне, которую она вещала, уводя своё сознание в чёрную дыру потока ненужного информационного мусора, который не позволял задумываться, размышлять, просто зомбировал, вводил в состояния некой бессознательной комы, где ты делаешь привычные повседневные действия. Или даже, скорее, не ты, а твоё тело. Которое запомнило их за десятки прожитых лет. Мозг лишь подавал ему примитивные сигналы. Чтобы выжить. Чтобы тело могло жить. В этом его функция. Качество жизни мозгу не интересно. Как и телу. Оба стремятся лишь к выживанию. Первобытные инстинкты.

Другое дело Душа…

Флок зажмурился, чувствуя привычный дикий вопль невыносимой боли.

Чего-то. В груди.

Он сделал громче звук телека, вновь пытаясь сосредоточится на очередной трагедии, скандале, происшествии, которые поднимали гнев, негодование, чувство несправедливости. Мира. К нему.

Мир во всём виноват!

Этот чёртов мир!

И люди!

Кругом одни идиоты!

Начальство мудаки!

А бог…

«Будь ты проклят, если есть!», — в сердцах подумал Флок и разбил о стену недопитый бокал с виски. Или, скорее, с бодягой, которая отдалённо напоминало его вкус.

Изо дня в день одно и тоже. Изо дня в день — изо дня в день — изо дня в день…

Сегодня он даже завис на какое-то время на стене, где делал привычный обход. В одно и то же время. По одному и тому же маршруту. Видя одни и те же чёртовы деревья и холмы.

Но не сегодня.

Сегодня на его привычном пути пешего патруля раскинуло ветви огромное, красное, нет, багровое древо.

Макушка его возвышалась ещё на десяток метров над стеной, а шикарная крона была не менее двадцати метров в диаметре.

Флок остолбенел.

Даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит.

Не может дерево вымахать до таких размеров за два его выходных!

Он подошёл ближе и коснулся пальцами одного из багровых листиков. Тот тут же рассыпался от лёгкого прикосновения и словно впился ему в кожу.

Флок отшатнулся и попытался струсить пыль, но она мгновенно всосалась в вены и проложила по ним багровый устрашающий рисунок.

Всего на миг. Какие-то несколько секунд.

И всё вновь исчезло.

***

Аттика любила выполнять методы по обновлению ментала на природе. Желательно на рассвете.

Её чувствительность уже развилась до такой степени, что она чувствовала рассвет. Даже его приближение. Всё вокруг словно оживало. Что-то восторженно застывало или замирало, смолкало, что-то, наоборот, радовалось бурно и громко, мелодично, звонко.

Аттика медленно открывала глаза, с наслаждением и улыбкой скользя по раскинувшейся красоте жизни вокруг. Каждый день благодаря Создателя за его Творения.

Земля — невероятная планета.

Очень непростая. Сложная.

Одна из тяжелейших.

Но то, что делал Бог для любого сюда пришедшего…

Атти чувствовала Его Любовь в каждой детали, тени, оттенке и невероятном разнообразии.

Ещё несколько лет назад она и не подозревала, что ночное небо не просто чёрное. Или серое. Или синее, как его привычно описывают.

Нет.

Оно имеет множество оттенков.

Множество!

Невероятных!

Чёрных. Серых. Синих. И даже белых.

Перетекая из одного в другой.

Образовывая порой свои формы и образы.

Подсвечивая даже розовым.

Аттика до сих пор не могла разгадать загадку, почему сейчас, когда она всё это видит, ночи стали казаться ей светлыми. Словно глаза привыкли к темноте. И нет более нигде пугающей беспросветной тьмы.

Как и почему