– Ты что-то недоговариваешь, – сказал Лукас. – Была еще причина?

Его проницательность казалась совершенно удивительной. Джессику это пугало. Она предпочла бы считать его грубым и бесчувственным. Ей хотелось убедиться, что она поступила правильно, а не винить себя в чудовищной глупости.

– Джесс? – напомнил о себе Лукас.

– Мне казалось, ты бросишь меня, – прошептала она.

– Как отец бросил мать?

– Я была такой юной. Ты помнишь?

Глядя на нее, Лукас начал говорить медленно и задумчиво, словно мыслил вслух:

– Хотел бы сказать тебе, что мои чувства с тех пор не изменились, но это было бы преувеличением и фальшью, потому что восемь лет назад я был другим человеком.

У Джессики задрожали губы, и даже усилием воли она не могла остановить дрожь.

– Правда?

Лукас кивнул.

– Ты мне по-прежнему дорога, куколка моя. Ты единственная женщина, которая заставляет мое сердце биться быстрее. Никто другой не способен вить из меня веревки, даже не догадываясь об этом.

– Что ты хочешь сказать?

Лукас готов был ответить, но врожденная осторожность заставила его аккуратно подбирать слова. Когда обсуждаешь крупную сделку, не выкладываешь на стол сразу все козыри, не так ли? Кое-что придерживаешь?

– Думаю, отношения между нами… не закончены. Может, стоит сделать еще одну попытку? Что нас останавливает?

Джессика поставила кружку на стол, вынула заколку из волос, и они густой волной легли вокруг лица.

– Множество вещей. Начнем с того, что мы существуем в разных мирах, – начала она. – Так было всегда, но теперь проявилось более отчетливо. Меня устраивает простая жизнь в деревне. Ежегодная фотосессия в Лондоне помогала сводить концы с концами. В остальное время я не думала о ней.

– Никто не принуждает тебя становиться лицом «Лулу», если сама не хочешь, – нетерпеливо перебил Лукас. – Речь совсем не об этом.

– Ты не понимаешь, Лукас, – сказала Джессика, указывая в направлении маленького, не замеченного им столика в углу гостиной.

Он повернулся и увидел полотно с изысканной вышивкой, напоминавшей космический простор с яркими планетами и звездами, сверкающими на темно-синем фоне.

– Твоя работа? – спросил он.

– Моя, – кивнула Джессика.

– Красиво.

– Спасибо. Это уже больше чем хобби: несколько моих вещей купил магазин в городе. Я вышиваю и тружусь в саду – вот мои занятия. Теперь, когда Ханна уехала, подумываю завести кошку. Что же до тебя, Лукас, ты живешь в гостинице и разъезжаешь на лимузине с шофером. Для тебя важно иметь роскошный номер в центре Лондона и обслугу. Мы существуем на разных полюсах, Лукас. Тебя не привлекает домашний уют. – Голос Джессики задрожал, словно от боли. – А я мечтаю о настоящем доме.

Прежде чем ответить, Лукас долго смотрел в окно. Серые волны Атлантики с шумом обрушивались на берег, в камине уютно потрескивал огонь. Ему необходимо время, чтобы поразмыслить над словами Джессики. Никогда раньше она не позволяла себе такой откровенности. Вероятно, это потребовало немалых усилий. Хотя Лукас не собирался открыть все карты, но он готов был продолжать разговор, с осторожностью подбирая слова.

– Что, если я открою секрет? Мне не приходила в голову мысль о доме, поскольку мне неизвестно, что это такое. Более того, обстоятельства моей жизни не способствовали такому интересу.

– Именно об этом речь. Ты сам ответил на свой вопрос.

– Но ты можешь показать мне, – невозмутимо продолжал Лукас.

Джессика недоверчиво уставилась на него, полагая, что он пошутил и вот-вот рассмеется. Однако Лукас сохранял абсолютную серьезность.

– У меня такое чувство, что эта история между нами еще не закончена, – пояснил он.

– История?

– Не цепляйся к словам, Джесс. Не забывай, что я грек.

– Как будто об этом можно забыть. – Она заправила за ухо светлую прядь. – Не понимаю сути твоего предложения.

Лукас пожал плечами:

– Очень просто. Я перееду к тебе, и мы посмотрим, насколько я совместим с домашним уютом.

– Но ты международный плейбой, – засмеялась Джессика.

– Это спорный вопрос, – ответил он с улыбкой.

– У тебя есть работа.

– Кроме того, у меня есть компьютер и телефон, а еще целый штат менеджеров. А еще у меня очень давно не было отпуска.

Джессика опустила глаза, рассматривая ногти. Предложение Лукаса застало ее врасплох. Она подозревала, что им движут скорее амбиции, чем искренние чувства. Он сам признался, что история между ними не закончена. По всей видимости, это мучает его: Лукас из породы людей, которые не любят останавливаться на полдороге. А может, дело в том, что ему пока не надоел секс с ней и он рассчитывает, что увлечение пройдет само собой и тогда он уйдет. Тогда разговоры о доме всего лишь предлог, чтобы на время остаться с ней.

С другой стороны, что она выиграет, если Лукас уйдет? Оставшуюся жизнь она проведет в поисках ответа и сожалениях. Неужели у нее не хватит смелости дать волю чувствам, которые подспудно жили в ней так долго и не давали двигаться вперед? Сколько раз она думала о том, что упустила свой единственный шанс, а теперь у нее появилась возможность все исправить. Если она позволит Лукасу войти в ее жизнь, то вполне возможно, он сам разрушит пьедестал, на который она возвела его, и тогда Джессика избавится от его власти.

– Если я соглашусь, – медленно сказала она, – то оставлю за собой право в любой момент прекратить отношения.

– Не могу гарантировать…

– Нет, Лукас. – Она не дала ему договорить, устыдившись, что загнала его в угол. – Тебе не придется давать клятву верности или что-то обещать. Я просто стараюсь быть практичной, потому что практична по природе. – Джессика перевела дыхание. – Если один из нас когда-нибудь, в любое время, решит уйти, ему стоит только сказать об этом. Никаких вопросов, никаких условий: достаточно улыбнуться на прощание и сказать «до свидания».

Темные глаза Лукаса весело сверкнули.

– Я и мечтать не мог о таком прекрасном сценарии.

– Рада угодить, – улыбнулась Джессика.

Лукас поднялся и прошелся по комнате. Джессика всем существом чувствовала тестостерон, излучаемый мощной фигурой.

– Спасибо. Ты, как никто, умеешь доставлять мне удовольствие, – фыркнул Лукас. – Но если ты предложила такие равные и практичные правила, позволь мне тоже оговорить несколько условий, куколка моя.

Его потемневшее лицо насторожило Джессику.

– Каких именно? – выдавила она, немного задыхаясь.

– Мы будем играть в общий дом, но у нас не будет строгих правил и регламента. Ты не будешь хлопать дверцами шкафов, если я опоздаю к ужину.