Бесшумный лифт пронес меня по этажам и услужливо распахнул двери. Я вышла на металлическую площадку. Страж повернулся ко мне, узнал, склонился.

— Чем могу вам помочь, госпожа Диана?

— Спасибо, Артур, я знаю, где лаборатория, — я глубокомысленно помолчала, надеясь, что Ландар не отдавал поручения не пускать меня.

Но страж кивнул и отодвинулся.

— Будьте осторожны, в третьем секторе не горят лампы, короткое замыкание. Но вы ведь туда не пойдете? Лаборатории в другой стороне.

— Конечно, — мило улыбнулась. — Я помню дорогу.

Артур скрылся за углом, а я постояла минуту, прислушиваясь. И неслышно побежала в сторону третьего сектора. Лампы здесь действительно не горели, что было удивительно, обычно все в Башне функционировало исправно. Может, какой-то сбой после того, как Ландар разнес Северное крыло… Сердце вновь защемило, но я заставила себя не думать об этом.

Пол покрывал мягкий материал, заглушающий шаги. Шорох. Я обернулась. Показалось? Наверное… Я размышляла, как узнать код от камеры Яна. А то, что его определили в камеру, я даже не сомневалась. Внутри снова стало горько от осознания, что я сама во всем виновата. Сама привела Ландара к нему, сама позволила увидеть свои чувства. Не сдержалась… Поддалась очарованию старого города с красными крышами, прониклась атмосферой волшебства, разрешила себе поверить, что и со мной это возможно — маленький кусочек настоящего чуда, такого обыденного для остальных людей. Идиотка. А ведь я даже не думала об отношениях с Яном. Просто хотела погулять вдоль аллей, постоять на Карловом мосту, болтая ни о чем и глазея на средневековые башни, а потом загадать желание у статуи святого Яна Непомуцкого и посмеяться над его живым тезкой. Мне хотелось обычного человеческого общения, смеха, шуток. Того, чего у меня никогда не было.

Потом мы, конечно, расстались бы. Но я на миг позволила себе поверить, что эта прогулка в Праге — одна единственная — возможна. Что будет у меня это воспоминание — теплое и пахнущее солнцем и ванилью, и я стану хранить его где-то у сердца.

Какая глупость…

Я сжала зубы, тряхнула головой. Сказка закончилась, не начавшись, и нечего о ней сожалеть.

Теперь у меня только один путь. Я не сомневалась, что Ян жив. Я по глупости позволила князю увидеть мои чувства, а это значит, что Его Светлость будет издеваться над Яном, доводить его до состояния червяка, умоляющего о смерти. Ландар успокоится, лишь показав мне, насколько Ян может быть жалок и ничтожен. Сейчас он хочет именно этого — унижения.

Камер было несколько, и я задумалась, в какой могут держать господина Штена. На каждой двери — небольшое окошко, я осторожно заглянула в первое. Никого. Во второй тоже оказалось пусто. Третья… на койке кто-то лежал. Зрение у меня острое, кошачье, но рассмотреть, кто спит в камере, не получалось, человек лежал спиной, укрывшись с головой. Я приподнялась на цыпочках, щурясь, и положила ладонь на прохладную дверь. И ахнула, когда она поддалась вовнутрь, открываясь.

Постояла, раздумывая. Неужели сбой в системе отключил блокировку дверей? Вот это удача! Осторожно шагнула внутрь камеры.

— Ян? — позвала шепотом.

Фигура на кровати не пошевелилась. Конечно, ему наверняка вкололи какое-нибудь снотворное… или что похуже. Страх за него заставил подойти ближе, склониться над постелью.

— Ян…

Рука коснулась чего-то мягкого, рыхлого. Сложенное покрывало! Я застыла и резко обернулась, вернее, попыталась, но не успела. Сильная рука закрыла мне рот.

— Тихо, — шепнул Ян.

Я застыла, не веря своим ушам.

— Ни звука, — добавил он.

Я отчаянно закивала, всем телом ощущая его — напряженного, высокого, сильного. Он убрал ладонь, и я развернулась, во все глаза рассматривая пленника. Все в тех же джинсах и свитере, на голове кровь запеклась коркой. Он смотрел на меня и молчал. Я тоже.

— Это ты повредил систему? — наконец отмерла я. — Но как?

— Неважно, — он качнул головой, словно это действительно не имело для него значения. Лицо уставшее и злое. — Рад, что с тобой все в порядке, Диана.

Я усмехнулась. Ну да. Все отлично.

— Я думал, тебя на куски режут, — тихо добавил он. — Вначале. А потом…

А потом я начала орать от удовольствия. Я думала, что не смогу ненавидеть Ландара сильнее? О, я ошибалась. Хотя он всего лишь заставил меня стонать от наслаждения. Много раз.

— Я думал, что ты… — начал он. Осекся. Склонил голову. — Неважно. Зачем меня притащили сюда?

— Ты помнишь аварию?

— Да. Машина просто потеряла управление. Я рухнул с высоты в сотню метров, — он нахмурился. — Если честно, не понимаю, почему все еще жив.

Я кусала губу, не зная, стоит ли говорить. Но Ян уже влез в это по самую макушку — спасибо мне. Так что лучше ему знать правду.

— Ты остался жив, потому что в тебе есть эфир, Ян. Так называется некая… сила. Одаренность, магия, частица Бога, называть можно по-разному. Мы называем это эфир. Знаешь, бывает, люди выживают в ситуациях, когда этого никак не может быть, и все думают, что это чудо. Но это не чудо. Просто носители эфира не совсем люди…

— Не понял? — его хриплый шепот пробирал меня до мурашек. Боги…

— Ты ведь и сам это подозревал в себе, правда? — я заглянула в его глаза. — Всегда чувствовал, что ты особенный. Не такой, как все. И разве это первый случай, когда ты так удивительно… выжил?

— Откуда ты знаешь? — он придвинулся совсем близко, лихорадочно всматриваясь в мое лицо.

— Догадалась. Ты ведь служил… где-то. Горячие точки? Наверняка. Ходишь бесшумно, систему отключил… Но сейчас не о том, — я махнула рукой. — Здесь собраны такие, как ты. Как мы. Но… тебе надо отсюда уходить. И как можно скорее. Пока он не вернулся.

— Он? — взгляд стал тяжелым, злым.

— Тот, кто сильнее всех нас. Древний. Иной. Он не одаренный, он истинный. Даже не спрашивай, что это значит. И не пытайся поквитаться с ним, это бесполезно, — я сделала вдох и посмотрела решительно. — Идем, нельзя терять время. Я могу открыть код на внешней двери…

Ян вдруг схватил меня за руку.

— Почему ты помогаешь мне? — он стоял слишком близко, я чувствовала его тепло. — Зачем пришла сюда?

Я глубоко вздохнула.

— Чувствую себя виноватой в том, что нашла тебя. Я многих нашла, и некоторые погибли из-за этого. Ты тоже не перенесешь метку князя, эфира в тебе недостаточно, к сожалению. А я просто хочу, чтобы ты жил и писал свои книги.

— И это все? — он смотрел так, что было больно.

— Да. Это все.

— Мне показалось иначе.

— Тебе показалось, — с нажимом сказала я. Вздохнула. — Там, в Альпах, я просто раскачала твои эмоции, понимаешь? Я так действую на носителей эфира. Маленькая симпатия превращается в дикое желание, неприязнь — в ненависть. Неважно, в какую сторону качать этот маятник, важно, что от эмоций эфир проявляется, и я могу его увидеть. Вот и все, Ян.