– Вот как? – заинтересовался Гуров. – Значит, Щеглов и Волин тоже уезжают?

– Сегодня же, – кивнул Иван Сергеевич. – С Владиком сложнее. Подозреваю, что дядя и его тоже бы отсюда наладил, но он второй день не просыхает. Проснется, стакан засадит – и опять спать. В таком режиме далеко не уедешь.

– Это уж точно! – согласился Гуров. – А насчет этих двоих вы уверены?

– Да уже чемоданы пакуют! – махнул рукой управляющий. – Один Водянкин сидит, как влитой. Ну, этот тут все равно что хозяин. Эраст Леопольдович каждое его слово слушают. Ну, не мое это дело. Я человек наемный. Скажут – тоже уйду. У них свои проблемы, у меня свои. Но, конечно, на месте Эраста Леопольдовича я бы другой дом подыскал. Будь у меня его возможности... Но он будто помешался на этом кладбище. Идея у него такая, что он должен сохранить его во что бы то ни стало. Как памятник, что ли... Литературу изучает, газеты старые, карты всякие... Говорит, собирается написать историю этого кладбища. Говорит, тут масса достойных людей похоронена. Ну, это теперь вас не должно волновать. Счастливого пути вам и супруге вашей! Может, свидимся еще где-нибудь?

– Вполне возможно, – серьезно ответил Гуров. – Мне почему-то кажется, что встретимся и очень скоро.

Он сел за руль и завел мотор. Через минуту машина мчалась прочь от «замка».

На перекрестке Гуров внезапно затормозил. Мария медленно повернула к нему лицо и вопросительно взглянула на медальный профиль мужа. Гуров сидел как изваяние, мрачный и строгий, не зная, с чего начать. Честно говоря, он даже смотреть на жену опасался.

– Ну ладно, предисловие можешь опустить, – насмешливо подбодрила его Мария. – Я еще вчера поняла, что ты задумал. Не боишься, что генерал Орлов расценит это как самовольство и партизанщину?

Гуров быстро обернулся к жене. В каменном лице его что-то дрогнуло. Взгляд наполнился благодарностью.

– Ты в самом деле поняла, что я хочу остаться? – радостно спросил он. – Ты всегда меня понимала! Но ты же видишь, теперь это не только мои блажь и фантазия. Люди умерли. А насчет генерала беспокоиться не стоит. Во-первых, отпуск мне дан на неделю, которая еще не закончилась. Во-вторых, я задерживаюсь по просьбе коллеги из следственного комитета для установления истины. Партизанщиной здесь и не пахнет.

– Но ты ведь теперь не остановишься! – со вздохом сказала Мария.

– Теперь не остановлюсь, – признался Гуров. – Но одному мне не справиться. Поэтому у меня к тебе просьба. Чтобы все это побыстрее закончилось, пришли сюда Стаса Крячко. Только не с пустыми руками. Вот тут я подготовил список...

Гуров полез во внутренний карман и достал сложенный вчетверо лист бумаги.

– Здесь все, – сказал он. – Щеглов, Волин, Владик, Ирина, некий Виктор Дмитриевич Шигин из Петербурга и даже поименно обслуга из дома Булавина, включая милейшего Ивана Сергеевича. Я даже подсуетился и раздобыл отпечатки пальцев Волина, Щеглова и Ирины. С газет, со стаканов... Немного настойчивости, чуть-чуть липкой ленты – и у нас в руках бесценный материал. Передай все это Крячко и попроси как можно скорее проверить. Будут результаты, пусть сразу же выезжает сюда. Здесь найдет меня по телефону. Я еще пока сам не знаю, где осяду.

Мария скептически хмыкнула, но бумаги взяла и аккуратно спрятала в сумочку.

– Ты собираешься меня прямо здесь покинуть? – поинтересовалась она. – Захотелось пройтись пешочком?

– Просто здесь было удобнее всего договориться, – смущенно пояснил Гуров. – На перепутье.

– Можно подумать, что ты собирался передумать! – с шутливым гневом воскликнула Мария. – Ты же давно все решил, Гуров, не отпирайся!

– Да, я решил, – признался Гуров и снова завел мотор. – Доедем до первой остановки, а дальше ты поедешь одна. Дороги здесь хорошие, а пробок куда меньше, чем в Москве. Думаю, проблем у тебя не будет.

Они свернули в сторону города и через семь-восемь минут остановились на окраине возле длинной стены какого-то склада. Метрах в сорока от этого места виднелась пластиковая крыша автобусной остановки. Они вышли из машины, наскоро поцеловались, и Мария села за руль. Она неплохо держалась, но Гуров видел, что ей приходится скрывать досаду и делает она это не слишком искусно.

– Это теперь необходимо, – сказал он, наклоняясь к окошку. – Я же говорю, люди умерли.

– Но ты уверен, что это как-то связано с Эрастом?

– С чем связана эта смерть, я и собираюсь выяснить, – сказал Гуров. – Счастливого тебе пути! Как приедешь, сразу свяжись с Крячко и все ему объясни.

– Слушаюсь, господин полковник! – сердито буркнула Мария и повернула ключ в замке зажигания. – Значит, к ужину тебя не ждать?

Она сдала машину назад, развернулась и понеслась прочь с такой скоростью, что у Гурова невольно защемило под ложечкой. Оставалось надеяться только на то, что в одиночестве Марии просто не на кого будет сердиться, и она успокоится. Он знал ее характер. Злиться заочно она считала абсолютно бессмысленным занятием.

Мария скоро остынет, размышлял он, направляясь к автобусной остановке. Зато как только вся эта история дойдет до генерала Орлова, закипит он. Причем его температура сразу зашкалит за сотню. Крячко он, конечно, сюда направит, но со вполне определенными инструкциями – образумить Гурова и немедленно доставить его в Москву. Это, впрочем, не самое страшное. Стас – человек надежный и с головой. Он сумеет выжать из ситуации все, что возможно, чтобы отступить с наименьшими потерями. Тем более что у них все-таки есть какое-никакое оправдание – вызов к следователю, участие в дознании в качестве свидетеля – можно сказать, святое дело. Орлова, конечно, не проведешь, но формально Гурову есть, чем оправдаться.

Автобус пришлось ждать долго. За время ожидания собралось так много народу, что ехать в центр пришлось стоя всю дорогу. Наконец к облегчению Гурова, объявили нужную ему остановку. Он вышел, спросил у прохожего про следственный комитет и двинулся в указанном направлении. К его удивлению, возле двухэтажного недавно отремонтированного здания, в котором размещался комитет, уже прохаживался старший лейтенант Кружков. Похоже, он дал себе зарок – без Гурова внутрь не заходить, и был очень обрадован, когда его увидел.

– Я так и прикинул, что вы скоро подъедете, – объяснил он приподнятым тоном. – Только я думал, вы на машине.

На проходной Кружков объяснил, куда они направляются, и Гурову выписали пропуск. Поднимаясь на второй этаж за участковым, Гуров задал ему вопрос:

– И все-таки, чего хочет от меня следователь? Вы сказали ему, что я видел парнишку в темноте и опознать не смогу?

– Он хочет поговорить с вами вообще, – туманно объяснил Кружков. – Я сам не знаю, чего ему надо. Я по правде сказать, раньше с этим Колядкиным не сталкивался. Говорят, его недавно к нам перевели.

Дверь в кабинет номер шестнадцать оказалась открытой. Из нее вышел человек с пачкой бумаг в руках. Он был худощав, с треугольным лицом и вихрами на макушке. Мельком взглянув на посетителей, он сказал: «А, вы ко мне? Проходите!» Гуров и Кружков вошли и принялись озираться по сторонам. Кабинет был самый заурядный – стол, стулья, шкаф, сейф, вентилятор, решетка на окне. На столе лежал дешевый мобильник.