– Не знаю, радость, наверное.

– Радость не радость, но это точно не материальная заинтересованность. Просто, моральное удовлетворение плюс пунктик в его копилочку плохих дел. Человек, когда выполняет какую-то работу, должен кроме моральной заинтересованности, получать материальную, так как ему надо заботиться об одежде и каждодневном пропитании. А демону не надо заботиться о пропитании и об одежде. Ничего ему не надо, ни одежды, ни еды. Так и Птошала, ему не нужны годы погубленных девушек, но ему нужно делать что-то плохое. Может, он так баллы себе набирает, чтобы в пекло его приняли.

– Ладно, с этим понятно. Но ты ведь не думаешь, что он умеет писать и читать? С пальцами на крыльях. А, стоп! Какие пальцы на крыльях? Виктор Рубашин же видел какую-то головёшку обгорелую с горящими глазами! Совсем не похож на первоначального Птошала!

– Согласен, не похож. Но мы ведь не знаем все его приключения за последнее тысячелетие. Может он был в пылающей Москве в одна тысяча восемьсот двенадцатом году, когда там Наполеон сидел, и в пожарах московских обгорел? Или его кто-то почти поймал, и в печке пытался сжечь? Ты думаешь, мы одни только хотим его уничтожить? Я думаю, что врагов у него за его сотни лет хватало. И про то, что он не грамотный. Да, он не грамотный. Так ты что, не поняла, как возникают рекомендации и приказы для людей? Он каким–то образом внушает сонному человеку мысль, что надо исполнить. Раньше люди, когда ещё не была стопроцентная грамотность, как теперь, устно получали инструкции. А теперь человек запросто может в сонном состоянии записать то, что ему диктует Птошала, а утром об этом не помнить, и думать, что это ему кто-то магическим образом написал. Про такие случаи я читал.

– Так что, нам не поможет блокнот поймать его?

– Я боюсь, что Птошала уже получил жизнь Даши, поэтому он не появится больше здесь. И ещё, мне кажется, что мы вообще зря сюда приехали. Дело сделано!

– Слушай, прекрати свой пессимизм другим насаждать! Посмотри на бабу Нюру, она не помолодела, здоровья у неё не прибавилось! Так что же это было за колдовство? Я не пойму, зачем ей память у Даши отбирать? И самое главное, этот ужасный паук у Даши на руке! Что это? Мы с тобой, получается, ещё ни одного шага не сделали, чтобы решить эти главные загадки. Мы ведь должны Даше помочь, а мы пока только про разных чертей и бесов узнали!

– Оля, ну что я сделаю? Мы с тобой всё равно хоть немного, но приблизились к тайне, какую скрывает баба Нюра!

Я поняла, что я зря обвинила Сакатова в бездействии, хоть мы и топчемся практически на одном месте, но ведь это не его вина!

– Когда я навешивал двери в бане, я видел у неё под домом ещё одну дверь, мне показалось, что у неё там цокольный этаж. И замок висит килограмма на два. Такой здоровенный! Я таких вообще раньше не видел. И дверь серьёзная. Доски на ней толще, чем у банной двери. – Сакатов опустил ушибленную ногу с дивана и пошевелил пальцами – Вроде, отпускает помаленьку.

– Ключи нам от этого помещения точно не найти, прячет наверное в самом тёмном углу, или в кармане с собой носит. – Безнадёжно ответила я.

– Такой ключ с собой не поносишь, он в диаметре должен быть не меньше сантиметра, и длиной сантиметров десять. Я, когда мы дверь поставили в бане, гвоздодёр обратно не убрал в сарай, а бросил под баню, так на всякий случай. Можно попытаться ночью оторвать душку замка.

– Ты представляешь, какой скрип истошный будет ночью? Она поймёт, что мы вероломно хотим ворваться на её территорию. Раз мы ничего больше не можем придумать, значит надо с ней напрямую поговорить, припугнуть даже может.

– Это что за звук? – Напрягся Сакатов.

– Это баба Нюра закрывает на ключ свой дом. Ураа! – тихо прошептала я – Она куда-то пошла. Вот мы и заглянем, что она прячет под замком.

Я дождалась, пока баба Нина проковыляла по веранде, надела туфли на крыльце, и пошлепала по двору на улицу. Сакатов меня остановил:

– Оля, надо за ней проследить. Если она повернёт к магазину, пусть топает, а если к реке или к лесу, то нам надо за ней.

– А ты сможешь? – Спросила я, кивнув на его ногу.

Он встал и прошёлся по комнате.

– Надену тапочки, я с собой их взял, они мягкие.

Мы выскочили из комнаты, пробежали по двору и посмотрели из-за забора, куда повернёт баба Нюра. Она повернула к лесу. Мы крадучись пошли за ней по улице, прячась за раскидистыми кустами.

– У неё в руке какой-то небольшой мешочек. – Разглядела я.

– Вроде, как с солью или сахаром. – Добавил Сакатов.

То, что баба Нюра идёт очень медленно, нам это только сыграло на руку, так как для слежки за ней мы выбирали удобные места, и не надо было часто перебегать с места на место. Она ни разу не обернулась. За последним домом она повернула по еле заметной тропке в лес. Но в лес не пошла. Буквально через минуту она уже шла обратно.

– Оля, быстро домой, закройся в комнате, будто спишь. А я посмотрю, что она там оставила, или взяла. – Сакатов спрятался за две толстые берёзы, а я, согнувшись, проскочила до поворота, и со всех ног побежала домой.

Я забежала в нашу комнату, сняла кроссовки и поставила снаружи дверей, рядом с кроссовками Сакатова, и закрыла двери на шпингалет. Прошло минут десять, пока я снова услышала шаркающие шаги бабы Нины по двору, потом на крыльце. Проходя мимо нашей комнаты, она дёрнула входную ручку, но двери не собирались распахиваться. Она дёрнула посильнее, и поняла, что заперто изнутри. Она постояла с полминуты, а потом прошла в дом. Я позвонила Сакатову, он мне сказал, что обошёл нашу улицу со стороны леса и видит огород бабы Нюры.

– Через забор я могу перелезть, ты мне открой калитку в огород, я отсюда вижу, что она закрыта. Баба Нюра где?

– В доме, только пришла. Хорошо, сейчас открою и запущу тебя.

Я, не надевая обуви, на цыпочках прошла до калитки в огород, Сакатов уже стоял там, мы с ним так же тихо прошли в комнату, дверь снова закрыли на шпингалет.

– Она высыпала прямо под сосну вот это. – Он выгреб из кармана скрученные разноцветные