Китаец вернул миску мне.

– Не бойся, не отравлено…

Но китаец подержал себя за горло.

– Что? – не понял я.

Он помотал головой, подержал себя за горло, показал пальцами размер. Затем вытряхнул на ладонь оранжевую таблетку, проглотил, запивать не стал. Вот так в Китае и питаются, таблетками.

Я не стал настаивать на каше, не хочет – не надо. Стал есть сам. Китаец сидел напротив, протягивал к огню коричневатые руки. Меня вроде бояться перестал, хотя кто его знает.

Слопал две миски. Остальное сгрузил в контейнер, разогрею вечером. Заварил чай, тоже с сахаром. От чая китаец не отказался, но пил его совсем не так, как я, не обжигаясь, видимо, привычен был.

После чая мы посидели немного, помолчали. Костры прогорали, тепло уходило, пора выяснить, что к чему. Китаец вроде бы оттаял.

Я достал ириску, кинул в рот, прилепил к зубу, скоро растает.

– Давай-ка поговорим, – я улыбнулся китайцу, подмигнул.

Он тоже улыбнулся, зубы острые.

– Ты кто? – спросил я. – Я – Дэв.

Я ткнул пальцем в себя и повторил:

– Дэв. А ты?

И указал пальцем на него.

Китаец оказался догадливым. Он потрогал себя за нос и произнес что-то длинное и рыкающее, из чего я понял только последнее – Ахира. Или Акира.

– Акира?

Китаец кивнул.

– Откуда?

Китаец сделал вопросительное лицо, не понял.

Понятно, подобным образом ничего разузнать не получится. Я достал блокнот и карандаш – в рюкзаке у Егора оказался неожиданный запас писчих принадлежностей, все из запасов подземного магазина. Нарисовал схему города. Кольца, улицы, продольные-поперечные. Нарисовал, где мы примерно сейчас находимся, – нарисовал двух человечков. Один – я, другой – я кивнул на Акиру. К себе я пристроил стрелочку, указав, таким образом, откуда прибыл я. К другому человечку пририсовал знак вопроса.

Передал блокнот китайцу, тот немедленно стал чиркать. Недалеко от нас Акира изобразил длинную мачту на низеньком треножнике, я не сразу понял, что это Вышка. К верхнему концу Вышки веревкой крепился предмет, похожий на пузатый огурец. В огурце были прорезаны круглые оконца, в которых виднелись круглоголовые люди, Акира указал на себя.

Китайцы, понятно.

Акира почистил ногтем карандаш и снабдил дирижабль стрелочкой, уходившей за границы города. В сторону востока и куда-то вниз.

Пока понятно. Прилетели на огурце… Наверное, на дирижабле, он должен выглядеть, кажется, так. С Востока. С самого восточного Востока. Китай как раз там, все понятно.

– Зачем? – спросил я.

Китаец не понимал.

Тогда я нарисовал еще один знак вопроса, уже жирный, в три ряда.

Китаец кивнул, принялся объяснять.

Словами. Говорил, делал знаки, лицом что-то демонстрировал. До меня не доходило. Вот что может этот оскал означать?

– Не понимаю, – громко сказал я. – Не по-ни-ма-ю!

Китаец стал рисовать, на чистом листе. Сначала шприц – и движение сделал соответствующее, точно нажал на поршень. Затем нарисовал волкера. Под шприцем. И голема. Тоже под шприцем. И еще несколько тварей, и все под. С каждым новым чудищем, он пририсовывал к большому шприцу еще одно деление, шприц как бы наполнялся.

Понятно. Как я и думал, анализы. Зачем тогда они забрали Алису и Егора?

Я отобрал у китайца блокнот. Нарисовал маленького человечка. Егор. И человечка чуть побольше, с длинными волосами. Алису. Затем забрал Алису и Егора в клетку. И вопрос.

Китаец сказал что-то.

И протянул линии от клеток к дирижаблю. Подумал и добавил на дирижабль крест. Толстый, с квадратными сторонами.

Я узнал этот крест. Такой крепили над аптеками и редкими лечебными учреждениями. Их что, в дирижабле лечить, что ли, будут? Интересно, что они скажут, когда узнают, кто Алиса?

– А что же они тогда тебя бросили? – спросил я.

Акира не понял. Неудивительно, что у нас их всех перебили, ничего не понимают. Бестолковые ребята.

– Твои, – я помахал ладошками, как крыльями, указал пальцем в небо. – Твои – улетели. Тебя, – я ткнул Акиру в плечо, – тебя оставили здесь. Почему?

Нарисовал знак вопроса в воздухе.

Акира пожал плечами. Я повторил. Еще раз. Акира кивнул, вроде понял. Он потрогал пальцем карабин, затем потрогал пулю, вплавленную в пластиковую броню. Указал на прореху в резиновом комбинезоне, схватил себя за горло, немножко подушил, выпучил глаза, закрыл глаза.

Понятно.

Егор выстрелил, пуля пробила защиту, в костюм ворвался воздух, Акира его вдохнул. После чего товарищи не захотели его взять с собой. Он стал опасен. Я нарисовал в воздухе еще один знак вопроса.

Акира принялся брать из воздуха пальцами невидимые горошины, одну, две, три, собрал целую невидимую горсть, втянул носом, затрясся, задрожал, закрыл глаза. Умер. Значит, что-то в воздухе. Отравленные горошины. Корпускулы дьявола.

Значит, правда.

Весело.

Но какая-то несостыковка есть. Зараженных Алису и Егора они взяли, а зараженного китайца нет… И меня нет.

Непонятно.

Не нравится мне это. Лечебный дирижабль… А от чего их, собственно, лечить? Ладно, разберемся. Тут уже недалеко.

– Я, иду, туда.

Указал на себя и на этот летающий огурец.

– А ты?

Акира помотал головой.

– Как знаешь.

Я поднялся. А что? Я китайцев спасать не записывался. Если он не хочет спасаться – его дело.

– Вечером, – я указал в небо. – Вечером куда-нибудь закопайся.

Показал рукой, как именно надо закапываться. Глубоко. В мох.

Стал собирать вещи. Акира сидел у догорающего костра. Воду найдет, с голода не помрет – таблеток, наверное, много запасено. Если не дурак, сумеет закопаться. Или в люк, китайцы наверняка спецы по люкам.

– Прыгай в люк, короче, – посоветовал я.

И двинул в сторону севера. Недалеко осталось, недалеко.

Вблизи она выглядела совсем по-другому. Тучи цеплялись за антенну, верхняя часть башни терялась в серой пелене, я вспомнил сказку. Про волшебный желудь, Гомер рассказывал. Как один человек нашел золотой желудь, посадил его, и вырос дуб, такой высокий, что по нему можно было прямо на небо забираться. А на небе лучше оказалось, чем на земле, человек полазил туда-сюда, полазил, да и бросил, на небе остался, чего уж, только вниз на земляных людей поглядывал да радовался, что ему так повезло.