на мои бедра. Мы оба молчим. Но мне интересно, думает ли он о том же, о чем и я: что я и не предполагала, что мы здесь окажемся. Когда я снова сошлась с Калебом, я заставила себя попрощаться с Тайером. Я оплакала потерю пары, которой мы могли бы стать.

Но теперь, когда у нас появился второй шанс, я не могу отвернуться от него, хотя и понимаю, что он может опять меня уничтожить. Есть вещи, которые стоят того, чтобы рискнуть; главное – набраться храбрости и совершить прыжок.

Тайер открывает заднюю дверцу и вытаскивает доверху наполненную корзинку, точно такую, какую вы видите в фильмах, когда влюбленные отправляются на пикник. Прикрыв корзинку пледом, он запирает фургон, протягивает мне руку, и мы идем по мокрой траве к беседке. Я благодарна судьбе, что надела кроссовки Converse, а не сандалии. После прогулки мне придется их постирать, но оно того стоит.

Беседка белая и увита красивыми цветами. Он напоминает беседку в центре города, только больше по размерам.

Он отпускает мою руку, ставит корзину на пол и расстилает плед.

– Так нормально? – неуверенно спрашивает он, что совсем не похоже на Тайера. Обычно он в себе не сомневается.

– Не просто нормально, а здорово! – Я держусь за край беседки и снимаю обувь, чтобы не испачкать плед. Тайер делает то же самое, затем открывает крышку корзины и достает еду.

– Что ты приготовил? – спрашиваю я и сажусь.

Он открывает контейнер и передает его мне.

– Паста! – восторженно кричу я. – С лобстером?

Он тихо смеется и продолжает рыться в корзине.

– Да.

– Ух ты! Ты выложился на все сто. Я чувствую себя особенной.

– Так и есть. – Он произносит это запросто, как будто это факт, не требующий доказательств.

Он раскладывает хлеб, оливковое масло, разделочную доску и ножи. Он протягивает мне вилку и открывает свой контейнер.

– Это потрясающе. – Я смотрю на разложенную еду. – Ты продумал каждую мелочь. А ведь мог бы просто сводить меня в ресторан.

Он накручивает на вилку спагетти.

– И что в этом интересного? Мы уже обедали вместе в ресторане. – Он опускает голову и добавляет низким тоном: – Ты заслуживаешь чего-то особенного – после всего, что выпало на твою долю.

Мне не хочется ворошить прошлое, поэтому я молчу. Кроме того, мы уже говорили о том, что меня задело его молчание, продолжавшееся все эти годы. Мы взрослые люди и оба знаем, что могли бы сделать другой выбор.

– Поверь, это… честно… это прекрасно.

Пикник – это просто, мило и очаровательно. Устроить его – очень удачная мысль.

– Как думаешь, ты бы вернулась в Хоторн-Миллс, если бы не твоя мама?

Я морщу нос, обдумывая его вопрос.

– Наверное, в конце концов я бы вернулась. – Я макаю в масло кусочек хлеба, пытаясь упорядочить свои мысли. – Мне бы пришлось это сделать. Как бы я ни избегала этого места, оно всегда меня притягивало.

– Ты держалась от него подальше из-за меня.

– И да, и нет, – возражаю я. – Из-за всего, что произошло, этот город стал внушать мне страх. Даже после того, как я вышла замуж, я боялась… увидеть тебя с другой женщиной.

Он прочищает горло, его щеки розовеют.

– Кстати, об этом…

– Да?

– Я ни с кем не был.

– Какое-то время?

– Очень давно. – Он смотрит из беседки на деревья и бормочет: – После тебя ни разу.

– После меня? – громко выпаливаю я, застигнутая врасплох. – Тайер, – нервно смеюсь я, – ты, должно быть, шутишь. Разве ты не помнишь ту ночь после свадьбы моей сестры? Калеб привез меня домой, а ты был там с какой-то женщиной. Да, она ушла, – бормочу я, оживленно болтая руками, – но я успела тебя с ней заметить.

Он опускает голову, но я успеваю разглядеть в его глазах стыд.

– Мне было плохо. Чертовски плохо, и я вел себя как мудак, потому что надеялся, что ты нас увидишь. Я хотел тебя оттолкнуть. Я не хотел, чтобы ты растрачивала на меня свою любовь, потому что чувствовал, что все хорошее, что было во мне, пропало. – Он потирает подбородок, на его лице боль от воспоминаний. – Я не говорю, что не ходил на свидания… Я ходил, в основном в тщетной надежде почувствовать какую-то искру, но у меня ни с кем не было секса. – Я моргаю в недоумении. Должно быть, я плохо расслышала. Не может быть. Он мягко поднимает мою упавшую челюсть. – Не хочу, чтобы ты наглоталась мух.

– У тебя шесть лет не было секса?

Я ошеломлена. Я утратила дар речи. Этого не может быть. Он, скорее всего, шутит.

– Не было.

– Я… э… Вот это да! – Я молчу, а потом вдруг начинаю смеяться: – В последний раз, когда ты занимался сексом, ты сделал мне ребенка. Значит, в тот день ты выложился на все сто, да?

Он не выдерживает и тоже хохочет.

– Ты была одна, когда узнала? – успокоившись, спрашивает он.

Я качаю головой, вытягиваю ноги и поправляю платье.

– Я была с Лорен.

– Хорошо. Я рад, что с тобой кто-то был. Наверное, тебе было очень страшно.

– Страшно, – смеюсь я и радуюсь, что теперь могу видеть в этой ситуации что-то смешное. Я так переживала из-за того, что забеременела так рано, и из-за того, что отец ребенка – человек, переживающий жуткую трагедию. – Я никогда не забывала пить противозачаточные таблетки, но Сэда прорвалась сквозь все преграды. Эта девочка – воплощение силы природы.

Он улыбается, в его глазах печаль.

– Не могу дождаться встречи с ней.

– Я не знаю, что бы я без нее делала.

– А Калеб… он был добр к тебе? А к ней он хорошо относится? – спрашивает Тайер и отворачивается. Он и раньше-то не любил Калеба, а теперь я даже не представляю, что он чувствует. И все равно он справляется со всеми этими новостями лучше, чем я могла ожидать.

– Лучше некуда.

Он поворачивается ко мне, его брови нахмурены.

– Я помню, ты это уже говорила, но я должен спросить снова: почему вы развелись?

Я нервно сжимаю плед, ища в этом жесте хоть немного успокоения.

– Я не лгала тебе тогда – свое сердце я отдала тебе, и хотя ответа не получила, я знала, что никогда не полюблю Калеба так, как он любил меня. Это бесконечно несправедливо по отношению к нему, и я уже планировала подать заявление, когда он сказал, что готов к тому, чтобы у нас появился ребенок. Он хотел, чтобы Сэда стала старшей сестрой, а я… Я просто… – Я закрываю