— Я не говорю о том, чтобы ты играл в игрушки, — с вызовом бросила Кьяра. — Я хочу сказать, что ты должен следовать за своей мечтой. Ты сам уговаривал меня заняться тем, что мне по сердцу. Знаешь, я много думала о твоих словах. О том, чего я хочу от этой жизни. Иногда мечты, действительно, обходятся слишком дорого. Но иногда они все, что у тебя есть.

— Прямо сейчас я не нуждаюсь в наставлениях, — мягко ответил Лаззеро. — Я хочу выспаться. Завтра нас ждет тот еще денечек.

— Чудесно, — буркнула она и снова уставилась в потолок.

— Ну что опять? — со стоном спросил он.

— Просто мне казалось, что если ты раздаешь советы, то должен быть готов и принимать их.

— Я могу принять их, — мягко прорычал Лаз-зеро, разглядывая пижаму Кьяры, на которой были нарисованы огромные красные поцелуйчики. — Но в данный момент я стараюсь не распускать руки и не приставать к тебе. По твоей просьбе.

— Мне казалось, ты не в том настроении.

Беззащитное и нерешительное выражение ее лица тронуло его до глубины души.

— Малышка, — прошептал Лаззеро, — если в этой солнечной системе есть планета, где я не захотел бы тебя в такой пижаме, тебе придется найти ее для меня.

Кьяра густо покраснела, а ее взгляд затуманился.

— Лаззеро, — выдохнула она.

А он навис сверху над ней и коснулся губами ее ушка.

— Только скажи, — шепнул он. — И я сделаю все, что ты попросишь.

Хрипотца, появившаяся в голосе Кьяры, когда она озвучивала свое пожелание, чтобы Лаззеро занялся с ней любовью, пробудила в нем какие-то неподдающиеся описанию эмоции. Но поступки всегда говорили громче слов, а он решил показать ей на деле, как сильно она вскружила ему голову.

Стянув с Кьяры пижаму, Лаззеро покрывал поцелуями каждый сантиметр ее тела, медленно опускаясь к низу ее живота и наслаждаясь тем, как она дрожала от его ласк.

Кьяра сдавленно выдохнула и вцепилась в простыни. Ей нравилось, когда он проделывал с ней такие вещи, она тогда становилась раскованной, но в то же время очень беззащитной и уязвимой — обнаженной и выставленной перед ним напоказ. Но именно этого и добивался Лаззеро. Он хотел разрушить стены, которые она снова начала выстраивать вокруг себя, и сделать так, чтобы они снова стали близки друг с другом.

Он раздвинул ее бедра, скользнул ладонью под ее ягодицы и приподнял ее. Когда Лаззеро вдохнул чувственный, мускусный аромат Кьяры, у него закружилась голова. Он легонько подул на ее сердцевину и почувствовал, как задрожали ее бедра.

Лаззеро благоговейно ласкал ее сначала губами, а потом пальцами, наслаждаясь тем, как она тихо стонала, запустив пальцы в его волосы.

— Посмотри на меня, — хрипло попросил он и чуть не потерял самообладание, когда она глянула на него своими полыхающими страстью глазами. — Кьяра, когда ты лежишь вот так передо мной, совершенно нагая, и позволяешь себе быть беззащитной, ты становишься безумно красивой.

Ее глаза потемнели и снова закрылись. Он раздвинул ее бедра еще шире и наслаждался ее прелестями, пока она не задрожала под ним. Лаззеро планировал обезоружить Кьяру, а вместо этого обезоружил себя самого, когда жадно прильнул губами к ее чувствительной сердцевине. Кьяра громко вскрикнула, и ее крик эхом прокатился по его телу.

С громко бьющимся сердцем Лаззеро потянулся вверх по ее обмякшему телу, поднял ей руки над головой и, не отпуская ее ладони, медленно овладел ею.

Когда он смотрел, как она содрогнулась от оргазма вместе с ним, что-то внутри него встало на свое место. Какая-то часть, к которой он раньше не имел доступа и о существовании которой даже не подозревал. Похоже, он перешагнул точку невозврата.

Кьяра заснула в его объятиях, и его теплое дыхание колыхало шелковистую прядку волос, упавших ей на щеку. Но сам он не мог уснуть, думая о том, что она сказала по поводу Джанни. Может, в ее словах была доля правды. Может, Лаззеро в самом деле растерял страсть и свел все к одному лишь бизнесу. Вдруг он и правда знал только одно — как двигаться вперед, потому что не представлял, что случится, когда он остановится.

Победа в финальном матче Летнего кубка впервые за всю его историю досталась команде из Америки. Его торжественное закрытие, которое уже окрестили событием года, должно было состояться в одном из самых шикарных отелей Милана.

Для этого вечера Кьяра выбрала платье-футляр кремового цвета с округлым вырезом и без рукавов, которое выигрышно подчеркивало ее фигуру и оливковую кожу.

Лаззеро наверняка оценит по достоинству ее соблазнительный наряд длиной до середины бедра. Сегодня она в последний раз позволит себе подобные мысли, потому что завтра ее ждет возвращение в реальность. Если все получится с Бьянкой, перед Кьярой откроются новые возможности, но надеяться на серьезные отношения с Лаззеро было бы глупо. То же самое, что напрашиваться, чтобы ей разбили сердце еще раз.

Хотя, возможно, она уже была на пути к этому. В какой-то момент их с Лаззеро выдуманные отношения стали реальностью, и теперь Кьяре не хотелось, чтобы сказка, в которой она оказалась, подошла к концу.

Разум твердил ей, что влюбиться за такой короткий промежуток времени просто невозможно, но сердце упрямо не соглашалось с ним.

Лаззеро снова стал серьезным, даже слишком, и держался как-то отстраненно, что немного ранило после восхитительной ночи, которую они провели в объятиях друг друга. И только один раз за весь день, когда Кьяра буквально силой загнала его в кровать, чтобы приложить лед к его колену, когда он начал хромать после невероятно напряженного матча, он дал волю своим чувствам. Его глаза полыхнули страстью, и он сказал, что Кьяра могла бы унять его боль совершенно другим способом. Но ей пришлось ответить, что у них нет времени.

Потом он снова замкнулся в себе, и она буквально сходила с ума из-за того, что не могла понять, что творится у него в голове. Вдруг ее вчерашнее поведение натолкнуло Лаззеро на мысль, что она из тех женщин, требующих к себе повышенного внимания, которых он избегал как чумы, и он решил порвать с ней до того, как они вернутся в Нью-Йорк…

Вечеринка была в самом разгаре. Звучала громкая музыка, шампанское лилось рекой, и единственным, что омрачало приподнятое настроение Кьяры, было присутствие Антонио, пришедшего без Амалии, которая слегла с простудой. Кьяра пресекла все его попытки поговорить, когда он подкатывал к ней в отсутствие Лаззеро, и решительно настроилась игнорировать его до конца вечера.

— Кьяра, пошли танцевать, — подошла к ней одна из жен футболистов из проигравшей команды. — А то мой Валентино своим дурным настроением сводит меня с ума.

Кьяра улыбнулась и посмотрела на Лаззеро.

— Ты не против?

— Нет, — протянул он и одарил ее одним из тех обжигающих взглядов, которые могли снять краску с машины. — Но не уходи слишком далеко, чтобы я мог любоваться тобой в этом платье.