— Свежий воздух — это просто какое-то чудо!

— Но не ночной, — рассудительно заметил Эласко. — По ночам вредные испарения и миазмы…

— Значит, Пассендуса обнаружили тут? — перебил его Лайам, не желая выслушивать лекцию о губительном влиянии ночи. Он опустился на колени и приподнял край покрывала. Под кроватью не было ничего, кроме пыли.

— Да, он лежал поверх покрывала, совершенно одетый.

Лайам встал и посмотрел на балдахин. Ближе к центру его ткань провисала.

— Кошка, — пробормотал он, — или крыса, и ткнул провисшую ткань кулаком. Что-то подпрыгнуло от удара, и его передернуло.

— Квестор?

Интересно, что там такое? Лайам подтащил стул к кровати и залез на него. Шелк балдахина проминал сильно разложившийся трупик небольшого зверька, похоже лисенка. По расположению лапок и мордочки злополучного существа Лайам понял, что у него свернута шея.

Внутренне содрогаясь, он соскочил со стула.

— Без перчаток не стоит туда и соваться, впрочем, я думаю, хозяин гостиницы сам возьмет на себя этот труд.

Эласко вытаращил глаза.

— Там что-то есть?

— Да, дохлый лисенок. Наверняка он был фамильяром Пассендуса, а потому его тоже убили и зашвырнули наверх.

— Лисенок? Зачем убивать лисенка?

— Видите ли, фамильяры это нечто большее, чем обычная домашняя живность. Лис защищал хозяина и был убит.

— Все равно это слишком жестоко. И… и ни о чем важном нам не говорит. Похоже, мы зря сюда приходили. Вам не кажется, а?

Лайам лишь хмыкнул. Похоже, что зря. О чем может поведать почти разложившийся трупик? Практически ни о чем. Впрочем, в том, что лисенка душили руками, таился какой-то невнятный намек, но на что?

Несмотря на распахнутое окно, вонь в комнате все-таки ощущалась.

— Ладно, — сказал Лайам, — по крайней мере, я знаю, кто извлечет пользу из нашего посещения. Идемте к нему.

Владелец гостиницы выслушал Лайама с недоверием, но как только гости направились к двери, он бросился к лестнице, на ходу подзывая слуг.

На улице Лайам задумался, что делать дальше, Эласко деликатно молчал.

В Саузварке, например, ему самому вовсе незачем было бы таскаться по каким-то гостиницам или аптекам. Эдил Кессиас поручил бы все это своим подчиненным, а те, без сомнения, справились бы с таким поручением, ибо отличались толковостью и расторопностью в своем большинстве. А вот в расторопности уоринсфордских стражников Лайам вовсе не был уверен. «Значит, — вздохнул он, — придется действовать самому. А там посмотрим, куда заведет кривая…»

— Послушайте, не пора ли нам с вами чего-нибудь перехватить?

Эласко пожал плечами и повернул к таверне, из которой они только что вышли, но Лайам остановил его и указал рукой на скопище ларьков и палаток. Это был рынок, и он находился всего в квартале от них.

— Там, пожалуй, и перекусим.

Рынок, осененный шпилем расположенного невдалеке пантеона, живописно смотрелся, но планировки не имел никакой. Молодые люди долго рыскали и кружили по его лабиринту, пока, наконец, в самом дальнем конце площади не наткнулись на лоток, где торговали горячей едой. Лайам купил себе пару запеченных в тесте колбасок и вонзил в одну из них зубы еще по дороге к небольшому скверу с фонтаном, за которым уже возвышалась громада святилища всех богов. Эласко шагал рядом с ним, подозрительно разглядывая свой бутерброд.

Лайам коротко хохотнул.

— Вижу, вам не часто приходится есть на улице, а?

— У нас в доме свой повар, — смущенно отозвался Эласко и смолк.

— Вы живете с родителями?

— Да, с семьей. Мой отец — здешний торговец.

— А он ничего не может знать о судне под названием «Тигр»?

Они нашли свободную скамейку и сели. Солнце грело, но не припекало, со стороны фонтана текла прохлада, колбаски оказались отменными, и Лайам пришел в отличное расположение духа.

Эласко не сразу сообразил, о каком судне идет речь, а вспомнив, покачал головой.

— Боюсь, что нет. С Фрипортом он почти не торгует. Его интересы связаны с княжествами Суви. — Он вновь понюхал свой бутерброд, затем добавил: — Это на северо-западе — за Альекиром.

Лайам кивнул. Он знал, где находятся княжества, но никогда там не бывал, хотя его не раз заносило в соседние с ними земли.

— Вы, насколько я понимаю, второй сын в семье?

Юноша, решив наконец-то, что отравление ему не грозит, уже вознамерился откусить кусочек колбаски, но приостановился и склонил голову набок.

— Нет, не второй. И не третий, и не четвертый, а старший. А что?

— Да нет, ничего, — торопливо ответил Лайам. — Просто старшие сыновья обычно идут по стопам отцов, а младшие… делают другую карьеру.

— О да, в большинстве семей все происходит именно так. Честно говоря, мой отец очень переживал, когда узнал, что я поступаю на службу. Но я искал себе дела поинтереснее, чем купля-продажа, и до сих пор думаю, что не прогадал. Наверное, вы поймете, о чем я. Мне нравится стоять на страже закона, поддерживать в Уоринсфорде порядок и охранять покой горожан.

— Меня-то как раз больше манит торговля, — признался Лайам и, спохватившись, добавил: — Но каждый сам выбирает дорогу, и в этом смысле, мне кажется, я могу вас понять.

С натяжкой, конечно, с превеликой натяжкой. От достатка служить не идут. Эласко, словно заглянув в его мысли, покраснел и уткнулся в свой бутерброд. Ел он, впрочем, с большим аппетитом и, проглотив последний кусок, весело улыбнулся.

— Наверное, дело охраны правопорядка поставлено в Саузварке гораздо лучше, чем тут?

— Да нет, особой разницы я не вижу, — ответил Лайам. «Разве что саузваркский эдил — не хапуга и совсем не заносчив».

— И все же служить в Саузварке, мне кажется, интереснее во сто крат. Быть на виду у его высочества, исполнять важнейшие его поручения! Умоляю вас, расскажите, что он за человек?

«Этот Эласко — довольно приятный парень, но в географии не силен!»

— Боюсь, что этого я вам не скажу. Я живу в Саузварке недавно, а герцог туда наведывается очень нечасто. Но даже если бы он вдруг и приехал, вряд ли меня пригласили бы на прием.

Молодой квестор дернулся, как от удара.

— Так вы никогда его не видали? — изумленно воскликнул он.

— Никогда, — подтвердил Лайам, озадаченный реакцией собеседника. — Когда герцог в последний раз объезжал побережье, меня вообще не было в Таралоне.

Эласко, покраснев от смущения, сбивчиво заговорил:

— Простите, квестор… просто эдил Куспиниан говорил… Простите, я, видно, не так его понял.

— А что такое он говорил?