в этой женщине. Ее лицо уместнее смотрелось бы на полотне великого живописца, нежели в тех обстоятельствах, в которых я его лицезрел. Чистая, идеально гладкая кожа, классически правильный тонкий нос, высокие брови. Это все, что можно описать словами. Остальное в ее лице было сиянием. Волшебством. Черты, в каждой из которых не было ничего особенного, вместе создавали ощущение неуловимой, но совершенной и неоспоримой красоты.

Примерно через год я уже был влюблен в Инну Витальевну Сосновскую до потери разума. Девочки-ровесницы, даже те, которые еще недавно возбуждали мой живейший половой интерес, были забыты. Я заметил, что они часто пахнут немытыми волосами, чавкают жвачкой, красят ногти в жуткие цвета, давят прыщи. Они стали мне противны. Всеми моими мыслями прочно завладела Инна Витальевна. Я вызывался помочь ей донести сумку из ближайшего магазина или забрать из садика Камиллу – такое редкое имя носила ее дочь. Если выпадал счастливый случай, я увязывался за ней следом, когда Инна выводила девочку на прогулку. Чтобы мои ухищрения не бросались в глаза, я, конечно, маскировался – выгуливал собственного пса, с которым до того выходил крайне редко, предоставляя эту почетную обязанность маме. Я ждал окончания школы. Мне казалось, что, как только я перестану быть десятиклассником и превращусь в студента, мой социальный и мужской статус резко изменится. Из симпатичного птенца и желторотика я превращусь в совершеннолетнего, полного сексуальной энергии мужчину. Я никого не посвящал в свои мысли и чувства, но мама догадывалась о том, что со мной происходит.

Все шло своим чередом, я поступил в институт и решил, что с этого дня стану вести себя с Инной как взрослый. Правда, она никакой произошедшей во мне разницы не заметила. Я был разочарован, но, поразмыслив, понял, что я-то этой перемены в своем статусе ждал. Отчаянно, считая дни и чуть ли не минуты. А она – нет. Она просто жила и потому ничего такого не заметила. Нужно постепенно приучать ее к мысли, что перед ней взрослый мужчина. Понемногу мы с Инной Витальевной сближались, между нами установилось некое подобие добрососедства или даже дружбы. Каждый день я вынашивал все новые планы: как встретиться с ней, не возбуждая подозрений, какой еще повод придумать для совместного времяпровождения. Я любил в ней все. Осанку, посадку головы, каждое ее движение, запах. От Инны пахло настоящей женщиной. Розовым шампунем, чистой кожей, тонкими, терпкими духами. В один момент я почувствовал и кое-что еще: призывный, чувственный аромат самки, готовой к соитию. Когда я ощутил его, я чуть не потерял сознание. Она дышала часто, глаза ее были темными и непроницаемыми. Это был момент, в который все могло произойти. Но что-то помешало, и тот шанс был упущен. Взамен я получил знание: эта женщина обязательно будет моей.

Когда я не видел Инну по нескольку дней, муки мои были невыносимыми, но я себя успокаивал. Она жива, она существует, она рядом. В ее окнах горит свет, на подоконнике, как всегда, сидит кот Афоня, во дворе вместе с другими девчонками бегает и верещит маленькая Камилла. Однажды зимой мама заметила мои бдения у окна и прямо сказала мне:

– Владик, Инна молодая женщина, но ей пора устраивать свою судьбу. Ты думаешь, она будет ждать, пока ты созреешь?

Да, мама обо всем догадывалась.

– Ты сейчас ослеплен чувствами и многого не хочешь понимать. Инна взрослая женщина, у нее есть дочь. Допустим, она ответила бы тебе взаимностью и у вас завязался бы роман. Ты захотел бы владеть ею безоговорочно и целиком, так ведь? Она не должна была бы встречаться с другими мужчинами, пока она с тобой. Ты бы предъявил на нее свои права и пользовался ими до тех пор, пока ваш роман не закончился бы. Сколько бы он продлился? Может быть, недолго. Ты удовлетворил бы свое желание, свое мужское любопытство, но когда оказалось бы, что на постели ваши общие интересы заканчиваются, тебе бы стало скучно. Потому что ты не смог бы привезти Инну на новогоднюю вечеринку к своим друзьям, а ее компания не подошла бы тебе. Постепенно вы оба поняли бы, что каждый из вас живет своей жизнью, и разбежались. Это один вариант развития событий. Но мог бы быть и другой. Вы могли бы полюбить друг друга по-настоящему, привязаться друг к другу. По-настоящему, понимаешь? И такие отношения могли бы растянуться на несколько лет. И с течением времени вы оба менялись бы. Ты бы взрослел, а она старела. Это неизбежно, так устроена жизнь. Она стала бы прятать от тебя целлюлит и морщины, тщательно закрашивать седину. Она бы раздражалась, когда тебе звонили бы незнакомые девушки, да и знакомые тоже. Тебя, в свою очередь, начала бы бесить ее ревность. В общем, подобный сюжет был прожит многими людьми, не такая уж это редкость. И когда-нибудь тебе захотелось бы настоящую семью, своих детей, молодую, сильную, здоровую девчонку. Ты стал бы тяготиться Инной, и у вас все развалилось бы. Можно не сомневаться, что ты встретил бы женщину своей мечты, женился бы, у тебя все было бы благополучно. А что ты оставил бы ей? Свои лучшие годы, последние из тех, когда она еще могла создать семью, она потратила бы на тебя. А после расставания с тобой у нее не осталось бы никаких шансов. Только одиночество и тоска. Ты считаешь, это честно? Так поступать с женщиной, которую ты любишь?

Мама была убийственно права. Не потребовалось долгих размышлений, чтобы понять это. Но отказаться от своей мечты мне казалось еще более убийственным. Невозможным. Невыносимым. Я хотел видеть Инну. Я не понимал, люблю ли я ее, пока не произнес это слово вслух. Но сказанное, такое круглое, выпуклое, оно выскочило из меня и сразу материализовалось. Стало чем-то осязаемым, что нельзя раздавить, сломать, спрятать или просто выбросить.

– Мам, пусть все идет своим путем, – выдавил я, – я ведь даже не знаю, нужен ли я ей. Скорее всего, нет. Так что мы просто говорим ни о чем.

– И такое очень может быть, – согласилась мама, – ты очень симпатичный мальчик, Владик, но для нее ты ребенок. Какая бы у тебя ни была фигура, как бы ни блестели твои глазки, но ты все-таки мальчик. Соблазнительный в своей мальчишеской красоте. Я даже не исключаю, что она любуется тобой, раз уж разрешает тебе гулять с ней и вообще проводит с тобой время. Но любоваться – это одно, а любить совсем другое. Ее отказ может тебя травмировать, так