Порой я был безрассуден и даже глуп. Но Сара! Если мертвые могут возвращаться на эту землю и незримо присутствовать рядом с любимыми, я всегда буду с тобой, в самый светлый день и в самую темную ночь. Всегда. Всегда. И когда нежный бриз коснется твоей щеки, это будет мое дыхание; и когда прохладный порыв ветра овеет твои виски, знай: это мой дух пролетел мимо. Не оплакивай меня, Сара: представь, что я ушел, и жди меня. Ведь мы еще встретимся.

Салливан Баллу был убит неделю спустя, во время первого Сражения при Булл-Ране.

Это был самый обычный зимний вечер, когда уже после многих лет замужества я поняла, как много значу для своего мужа. В тот особенный вечер он сказал мне три простых слова, отчего мое сердце учащенно забилось и затрепыхало в приступе эйфории – того чувства, что обычно мы припасаем для умиления щенком или новой влюбленности.

О, он часто говорил мне, что любит меня, никогда не забывал о годовщине нашей свадьбы или моем дне рождения и был очень деликатным во всем. Мы погрузились в комфортное существование без особых событий, без ожиданий чего-либо, без каких-либо драм, что меня в целом устраивало.

Он частенько работал допоздна, и ужин ждал его в духовке. А наши сыновья, поев и помывшись, растягивались на своих обычных местах где-то между камином и телевизором с нашими двумя собаками и двумя кошками.

Я была в подвале и перекладывала одежду из стиральной машины в сушилку, когда услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Я была уже на верхних ступенях лестницы, когда он повесил свой плащ и внимательно обвел взглядом пространство от стены до стены, уставившись на весь «комплект» мальчишек и животных перед собой. И затем я услышала, как он сказал три простых слова: «А где все?»

Мои мать и отец собирались отмечать 50-летний юбилей своей свадьбы. Мама позвонила мне, взволнованная, как девчонка, которую только что пригласили на выпускной.

– Он подарил мне дюжину белых роз!

Она весело щебетала о том, как счастлива и как ей повезло.

Эта годовщина открыла мне ту сторону жизни моих родителей, о которой я и не подозревала. Например, я узнала, что на их обручальных кольцах была выгравирована строчка из стихотворения: «Вам посылаю белый бутон».

Отец однажды рассказал мне об этом на кухне.

– Ах, Джон, – сказала мама, как будто желая его остановить.

– Ах, Клэр, – ответил отец.

Такими всегда были мои родители, когда речь заходила об их отношениях: сдержанными и скрытными.

В детстве мы не видели никаких проявлений их страсти. Они вели себя как команда, как закадычные друзья.

– А ты помнишь эти стихи? – спросила я отца в тот день на кухне, поднеся кольцо к свету, чтобы получше разглядеть. Он сделал глубокий вдох и принялся декламировать стихотворение ирландско-американского поэта Джона Бойля О’Райли «Белая роза». Он сбился только раз – казалось, все эти пятьдесят лет он повторял эти стихи про себя.

– Красная роза страсти полна, Белая спит, о любви вздыхая, – начал он.

Тут мама сказала:

– Ну Джон!

– Словно сокол из них одна/И словно голубь другая.

– Ну Джон! – снова сказала мама и вышла из комнаты.

– Но Вам посылаю белый бутон, Лишь лёгкий румянец на лепестках, – продолжал отец, стоя у раковины. – Как знак, что любовь чиста, будто сон, А в нём поцелуя страсть на устах[18].

Отец умолк.

– Разве не прекрасно? – спросил он с улыбкой.

Мы отправились искать маму и увидели, что она сидит в другой комнате, закрыв лицо ладонями.

– Какое красивое стихотворение! – сказала я ей.

– Какой стыд, – ответила она.

Эта женщина в юности не думала о семейном счастье. Она представляла, что в будущем станет специалистом по Чосеру. В колледже она находила свидания всего лишь забавными.

А потом познакомилась с моим отцом.

Он был самым славным парнем из всех, что она встречала. Только ради того, чтобы быть с ним, мать согласилась выйти замуж. Позже она рассказывала, что когда шла к алтарю, ей казалось, будто это прыжок с обрыва.

В первый год после свадьбы отец ушел на войну. Мама была на пятом месяце беременности, ужасно напуганная. Потом родился ребенок, а она ждала отца и, чтобы успокоиться, ела шоколадно-ореховое мороженое.

Отец вернулся, поцеловал своего семимесячного сына, и они с мамой вскоре купили дом. Потом родилась дочь, за ней – еще одна, и наконец я.

Даже в детстве я видела, что мои родители – не такие, как все. Отцу больше нравилось бывать с мамой, чем гулять с друзьями. А когда его не было рядом, она не закатывала глаза и не отпускала шуточки по поводу своего мужа, как делали другие жены. Вместо этого она говорила: «Знаете, он ни разу меня не разочаровал».

На свою 50-ю годовщину родители обновили свои клятвы в церкви. На церемонии присутствовало человек 75 друзей. Произнося свою клятву, отец запнулся и ненадолго умолк. Мама произнесла свою с таким пылом, какого я никогда у нее не слышала.

– …до конца своих дней, – сказала она, глядя ему в глаза.

После церемонии был пышный банкет, на котором отец поцеловал маму и сказал:

– Добро пожаловать в вечность.

Почти весь вечер она молчала – но однажды произнесла:

– Это самый счастливый день в моей жизни.

И добавила:

– Это даже лучше, чем день свадьбы, ведь теперь-то я знаю, что это означает!

Мы с приятельницей заканчиваем наш совместный ланч и уже готовы разбежаться. И тут она сообщает, что они с мужем задумались о ребенке. Биологические часы начали обратный отсчет… В общем, она стоит перед выбором – рожать сейчас или никогда.