— Мне проще запоминать образами.

Это было непривычно. Даже не то, что кто-то в этом мире знает ее привычки — и не потому, что готовится ее убить, а потому, что так хочется. Она просто готовилась вести себя иначе, и стратегию пришлось срочно переделывать… Однако отказаться от стратегии и жить, как живут все люди, пока не получалось.

Они расположились в гостиной, и Анна впервые с тех пор, как въехала в эту квартиру, включила электрокамин. Она скучала по своему собственному дому и не могла избавиться от чувства, что она в гостях — и у всех на виду. Но оказалось, что, когда кто-то рядом, терпеть все это гораздо легче.

— Так чем ты занималась до того, как я пришел? — полюбопытствовал Леон. — Я тебя ни от чего не отвлекаю?

— Нисколько. А себя ты ни от чего не отвлекаешь?

— Тоже нет: на работе у меня сейчас срочных заказов нет, а дома мое отсутствие заметит лишь микроволновка. Отвлечь меня может только Лидия, если ей захочется рожать, и то вряд ли: она не любит выходить из дома в дождь.

— Очень смешно!

Дождь все еще барабанил по подоконнику, но он больше не раздражал и не нагонял тоску. Огонь в камине казался почти настоящим — не удивительно, что Ян его установил! Он всегда любил такие вещи…

— Так над чем ты работала?

— Над поведением подражателей, — отозвалась Анна. — Чем больше я узнаю об этом, тем больше убеждаюсь, что наш маньяк не может подражать Кристи. Он его копирует — да, но цель у него другая, пока непонятная нам.

Только с ним она могла говорить об этом вот так — не в кабинете и не в полицейском участке, а между делом, дома, зная, что он поймет и не будет ужасаться тому, что ее даже в такое время не оставляют мысли о преступлениях. Леону, как и ей, было проще думать о деле до тех пор, пока задача не будет решена, а потом только расслабляться.

— Что ты там уже нового нашла? — спросил Леон.

— Принципиально нового — ничего, просто сместила акценты. Когда агенты ФБР составляют характеристику серийного убийцы, они используют один важный критерий: организованный или неорганизованный убийца. Разница нехитрая: неорганизованный убийца импульсивен. Он ведет себя как ребенок в магазине игрушек: хватает то, что ему нравится, не думая о том, сколько ему придется заплатить. Его желания сиюминутны, но сокрушительны, как цунами, порой он не до конца понимает, что творит, пока не станет слишком поздно. Организованный убийца, в свою очередь, все продумывает наперед, старается учесть мельчайшие подробности, подсчитать все веточки на дереве рядом с местом убийства, изучить привычки каждого окрестного муравья. Он порой жаждет крови не меньше, чем неорганизованный убийца, но он умеет себя сдерживать. Он получает удовольствие, не теряя контроль.

— Так в чем несоответствие?

— Джон Кристи был ближе к неорганизованным убийцам. Он был эмоциональным, даже слишком, и чувства порой побеждали разум. В детстве у него не клеились отношения с семьей, и он очень переживал из-за этого.

— Дай догадаюсь… властный туповатый папаша? — усмехнулся Леон.

— Насчет туповатого не скажу, но властный — это точно. Эрнест Кристи был многодетным отцом, поэтому не стремился узнать каждого своего ребенка, они были его маленькой армией, которой он управлял. Получить от папаши Кристи можно было за что угодно, да хоть за косой взгляд. Но на Джона Кристи повлияло даже не это, а сложные отношения с матерью и сестрами. Думаю, тогда и укоренилась его неприязнь к женщинам, неспособность строить нормальные отношения с ними. Его первое убийство, если помнишь, было совершено во власти настроения, он не планировал душить Рут Фуерст. При этом неорганизованные убийцы обычно попадаются быстро: нет подготовки — нет и заметания следов. Кристи спасло то, что он был очень умен, IQ в его случае оценили как 128. Не рискну утверждать, что это точная цифра, но Кристи был умнее среднего горожанина. Он обожал математику, пел в церковном хоре, в пятнадцать лет начал работать, словом, был человеком разносторонне развитым. Поэтому, отличаясь болезненной, почти животной страстью к убийствам, он сумел взять себя в руки и искусственно перейти в категорию организованных убийц. Но на это у него ушли годы, а метод проб и ошибок не раз приводил его в тюрьму.

— В смысле? Разве его не казнили за убийства, когда он сходить туда-обратно успел?

— До того, как начал убивать, по молодости, — пояснила Анна. — Джону Кристи было тяжело обуздать свою природу. Он получал сроки за кражи, избиение, драки, агрессивное поведение. Он не был способен на эмпатию, для него ничего не значила дружба. Один священник как-то решил взять над ним шефство — чтобы спасти умного молодого человека. Но этот умный молодой человек без зазрений совести украл у священника машину. Определенная мудрость, пусть и искаженная, пришла к Кристи только с возрастом.

Леон нахмурился, не отводя взгляд от огня. Похоже, слушая Анну, он пытался представить того, кого выбрал своим кумиром подражатель — и портрет получался противоречивый. Но и сам Кристи был таким: развитый ум боролся с хаосом страстей, обидой на весь мир, унижением от собственной неполноценности, ипохондрией. Долгие годы ум проигрывал — а потом просто начал служить страстям.

— Не понимаю, — наконец признал он. — Если он был таким откровенным быдлом, как его вообще приняли в полицию?

— Все просто: халатность. Кристи помогло то, что он жил не в Лондоне. В столицу он переехал уже более-менее адекватным. Интернета тогда не было, передача данных происходила куда медленней, чем сейчас. Запрос все равно можно было сделать — отследить, где Кристи жил, что делал. Но шла война, мужчин было мало, и этим решили не заморачиваться. Кристи показалсяим благонадежным, и это все решило. Кстати, на службе он как раз отличился именно благодаря своим отсидкам: он знал, как мыслят преступники, и умел раскрывать преступления. Им были очень довольны, в его прошлом никто не копался. Но мы отвлеклись от противоречия… Так вот, подражатель — это на сто процентов организованный убийца. Он продумывает все наперед. Его никто не видит, он не оставляет следов. А главное, начав душить жертву, он может остановиться, потому что конкретно эту женщину ему убивать не нужно, она не вписывается в его схему. Кристи бы так не смог.

— Может, он и не серийный убийца вовсе? — предположил Леон. — Наемник, например?

— Вряд ли. Среди нынешних жертв нет никого такого, кто стал бы мишенью заказного убийства, да еще такого сложного. Да и потом, он ведь изнасиловал всех трех женщин — для этого нужно обладать специфическим складом ума. Думаю, это все-таки маньяк, но вовсе не тот, каким он пытается предстать перед нами.

— Допустим, он не подражатель. Но искать-то мы его продолжим по той же схеме, что и раньше?

— Да, и на вторую жертву я возлагаю особые надежды, — признала Анна.

— Почему?

— Потому что он долго тренировался на проститутках, оттачивая мастерство. Он убил Алину — и все прошло так, как он и задумал. Ему стоило бы напасть сразу, если он спешит завершить свою миссию — а нынешние его действия показывают, что он спешит. Но он все равно ждал несколько месяцев, прежде чем убить Еву Майкову. Возможно, ему помешали обстоятельства, не отрицаю. Однако если он не решался, нам нужно узнать, почему, что делало именно ее такой особенной.