Этим можно было заняться завтра. Пока же у них были редкие часы покоя — несмотря на полицейских и мрачную толпу, которую даже дождь не мог отпугнуть от подъезда. Анна знала, что опасно отказываться от защиты одиночества, ведь осенью это усложнило ее задачу, когда нужно было выйти замуж за Яна.

Но в такой вечер, когда кто-то прошел по крыше, чтобы увидеться с ней, пожалуй, можно изменить правила.

В деле Евы Майковой, второй жертвы, был всего один подозреваемый: ее бывший муж. Вроде как их развод был не из приятных, и для Евы история закончилась нервным срывом. Она жаловалась на Евгения Майкова всем общим знакомым, не сдерживала себя в откровениях в социальных сетях и даже изводила звонками и сообщениями новую жену. Однако Леон по собственному опыту знал, что неприятный развод — вовсе не повод убивать бывшую. Ее выходки нужно просто перетерпеть, и она устанет, как капризный ребенок.

Вот и Евгений настаивал на этом. У него было алиби, не лучшее, но и не худшее: во время убийства он был в своем загородном доме. Его новая жена это подтвердила, а никаких улик, прямо указывающих на его вину, у следствия не было. Семейство Майковых оставили в покое.

Теперь же Анна хотела лично поговорить с Евгением, и Леон понимал, почему. Похоже, близких подруг у Евы не было, со своими знакомыми она откровенничала не больше и не меньше, чем с социальными сетями. Она выставляла свою жизнь напоказ, оставаясь при этом закрытым человеком.

Так что немногие могли похвастаться тем, что по-настоящему знали ее. А вот Евгений был близко, он работал в Москве, да и смерть Евы он пережил куда легче, чем ее родственники, еще не пришедшие в себя от горя. Но, опять же, черствость, жестокость, отсутствие любви — все это не карается законом.

Они отправились на встречу во второй половине дня. Время всегда назначала Анна — ей, похоже, нужно было подстроиться под график дежурств полицейских. Леон до сих пор не вычислил, как она выбиралась из квартиры, но это его не раздражало. Он не жалел о том, что приехал к ней. Он ведь сказал тогда правду: если он теперь один и ни перед кем не отвечает, а она всегда так жила, зачем им отказывать себе в чем-то и сидеть, мрачно глядя на дождь, в разных концах города?

Этот вечер ничего не изменил между ними, они не откровенничали и не объяснялись. Но сегодня, когда они встретились, общаться было легче, и секреты уже не так давили.

Евгений Майков был владельцем салона подержанных автомобилей. Это обеспечивало ему отличный доход и позволяло его новой жене, Оксане, оставаться домохозяйкой и не напрягаться: самым большим подвигом с ее стороны была поездка на маникюр.

Казалось бы: как можно столько заработать на продаже машин, многие из которых подозрительно похожи на ведро, причем ржавое? Но у таких, как Евгений, были свои схемы. Машина могла быть полудохлой и продаваться смехотворно дешево, так, что покупатель укатывал на ней с полной уверенностью в том, что это удачная сделка. По факту же, этот набор запчастей стоил еще меньше и разваливался уже через неделю.

Но гораздо чаще помогала другая схема. Евгений с сотоварищами находили среди объявлений машину, побитую жизнью в прямом и переносном смысле. Они выкупали эту жертву обстоятельств по забавной цене, красили и ремонтировали ее. В итоге они, как в народной мудрости, получали конфетку из вещества, разве что цветом напоминающего шоколад.

Не слишком опытный покупатель приходил в салон и видел отличную машину — аккуратненькую, ухоженную, с прекрасным двигателем. В это время Евгений пел соловьиным голосом про «одного владельца», который «берег свою ласточку». Это работало, машину выкупали, чтобы спустя несколько месяцев выяснить, что все детали под капотом прибыли из далекой Азии, что дешевле на рынке только бумага, что все это проработает до двенадцатого удара часов, а потом превратится в тыкву. Определить это на глаз было нельзя, ведь детали смотрелись новыми и крепкими. Обмана тоже нет: Евгений с сотоварищами ничего не говорили про долговечность. Получается, деньги не вернуть, а машину, скорее всего, не продать. Остается только строчить гневные отзывы в интернет, который заглатывает их, не разжевывая, и ничего не меняет. Потому что любители бесплатного сыра все равно не поверят, что их тоже обманут, как «вон тех лохов с сайта».

Леон знал немало таких схем еще с тех времен, когда работал в полиции, поэтому догадывался, что представляет собой Евгений Майков, и не ошибся. Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, подтянутый, спортивный, ухоженный и улыбчивый. Взгляд светлых глаз оставался настороженным, но это мало кто замечал за его шуточками и показательным весельем. Казалось, что все люди мира ему друзья и братья, этот святой человек в жизни не обманывал!

По крайней мере, он был таким, когда принял Леона и Анну за клиентов. Ошибка была предсказуемой: они и правда выглядели как семейная пара, явившаяся за уютненькой машинкой, как назвал это Евгений. Он — в джинсах, свитере и куртке, она — в платье с длинными рукавами, легком пальто и перчатках, московский средний класс пожаловал!

Веселье Майкова пошло на убыль, когда упомянули имя его бывшей жены. Уровень разговорчивости сразу понизился, оказалось, что Евгений — очень занятой человек, и у него дела. Но на такие случаи у Леона было с собой удостоверение; да, фальшивое, но сделанное так же качественно, как «ведра с сюрпризом» от Евгения.

— Ладно, заходите, — сдался Евгений. — Хотя сколько о ней можно говорить? Месяц уже, как умерла, меня сто раз опросили. Что я еще могу сказать?

— Все, — ответила Анна, удачно копируя его дружелюбие. — Не воспринимайте нас как обвинителей, мы пришли просто поговорить. Дело Евы было связано с другими делами, и началось новое расследование, вот почему вас побеспокоили.

— Какими еще делами?

— Это неважно, мы пока работаем.

Кабинет у владельца салона был совсем небольшой, оборудованный в помещении, которое, судя по всему, архитектором задумывалось как подсобное. Но здесь все равно было светло, а грамотная система вентиляции дарила приятную прохладу. На стенах были развешаны фотографии счастливых людей в блестящих машинах. Намек угадывался сразу: зачем вам, дорогие клиенты, какие-то там жалкие бумажки, именуемые деньгами, если вот оно — истинное веселье?

Евгений откинулся на спинку кресла и смерил гостей тяжелым взглядом. Здесь, вдали от своих сотрудников и настоящих клиентов, он мог не прикидываться жизнерадостным солнышком, а быть собой — бизнесменом с хваткой бультерьера.

— Что вы хотите от меня услышать? — поинтересовался он. — Я снова подозреваемый, что ли?

— Нет, — покачала головой Анна. — Но вы — свидетель.

— Свидетель чего? Мы с Евой разошлись два года назад и больше не общались нормально, за исключением тех раз, когда она бухала и включала тариф «Пьяная бывшая». Но это так, по мелочи, только нервы нам с Оксанкой пожгла. Детей у нас, слава богу, не было, а видеть эту неврастеничку я больше не хотел, и так уже намучался! Я встретил Оксану, женился, у меня теперь другая жизнь. Нет, жалко, конечно, что Еву убили. Но я так понял, она сама этого типа в дом пустила. Разве не справедливо сказать, что она сама виновата?