— Мы ищем не совсем такой справедливости, — указал Леон. — Кто стал инициатором вашего развода?

— Это неважно!

— Значит, она?

— Да, она, — признал Евгений. — Истеричка чертова… Я терпел все ее выкрутасы, сопли ей вытирал, а что сделала она? Тупо бросила меня!

— Почему?

— Да хрен ее поймет! Но это и к лучшему, потому что так и маялся бы с ней.

Евгений злился на нее до сих пор. Причем он громыхал, как проснувшийся вулкан, чтобы показать: та обида была и прошла. Но его взгляд оставался злым, настороженным, и чувствовалось, что бывшая жена задела его куда сильнее, чем он готов был признать.

Он привык играть роль, и теперь он пытался делать то же самое.

— Ее родные утверждают, что в браке с вами и после развода она стала нервной, — указала Анна. — Это правда?

— Правда тут только в том, что они хотят спустить на меня всех псов. Им просто не верится, что я про нее забыл после развода! Но она не становилась неврастеничкой, она была такой с самого начала!

Евгений встретил будущую супругу на вечеринке. Она тогда была еще школьницей, но уже готовилась к выпуску. Ева была удивительно красивой, она отличалась врожденной сексуальностью, на которую мужчины слетались, как мотыльки на свет. И этот свет слепил их — они забывали обо всем, она казалась им самой лучшей, умной, доброй и желанной. Ева же рано осознала свою привлекательность и умела пользоваться ею, она не была скромной школьницей, которую смущают ухаживания мужчин постарше.

Она хотела замуж и не скрывала этого. Такое желание отпугнуло часть кавалеров: они готовы были осыпать ее подарками, но не готовы — избавиться от тех жен, что уже ждали их дома. Однако осталось немало таких, кого кольцо на безымянном пальце не смущало.

Среди них был Евгений, и она выбрала его. Он был старше, но не сильно — на семь лет, а не на половину жизни, как другие ухажеры. Он еще не был богат, но уже уверенно шел к этому, и Ева сделала ставку на потенциал.

Они поженились, и в первые месяцы ее свет по-прежнему ослеплял Евгения, мешая ему видеть любые ее недостатки. Но постепенно глаза открылись. Ева была божественна ночью и почти невыносима днем. Она легко раздражалась, нервничала на пустом месте, придумывала какие-то глупости и верила в них с такой силой, что могла разрыдаться.

— Какие глупости, например? — уточнила Анна.

— Что на нее кто-то смотрит, что в нашем доме кто-то был, что парень на заправке на самом деле хочет ее изнасиловать — вот такую фигню. Я пытался ее успокоить. Я в какой-то момент даже поверил, что ее преследуют, она умела быть убедительной! Я нанял охрану, установил в доме и во дворе камеры наблюдения… Знаете, что они показали? Ничего! Не было никаких зловещих незнакомцев. Да и ее подозрения — бред сумасшедшей. Она даже на моих сотрудников могла указать и сказать, что они на нее косо смотрят! Я пытался объяснить ей, что она не права, а потом махнул рукой.

— Но не развелись?

— Не развелся, — подтвердил Евгений. — По двум причинам. В постели она была хороша, этого не отнять. Ни до, ни после у меня такой не было! Тут не опыт даже, а талант. Ну и нравилось мне быть ее покровителем, что скрывать. Иногда эта дура перепугается собственной тени, как собака — своего хвоста, и бежит ко мне обниматься. А я-то знаю, что никого там нет, мне несложно быть рыцарем! Короче, терпеть ее было можно, и я вообще офигел, когда она заявила, что уходит!

— Какую причину она привела? — спросила Анна.

— Да не было там толковой причины! Думаю, у тараканов в ее башке произошла революция, и они решили свергнуть меня. Не было причин! Мы разбежались, я встретил Оксану и понял, как все-таки круто — жить с нормальной бабой, которая не выносит тебе мозг! А Ева только доказала, насколько она чокнутая, когда еще и попыталась меня в чем-то упрекать. Но все, дорогая, поезд ушел! Ева осталась в прошлом, на фиг надо мне ее убивать!

Он делал вид, что все с ним понятно. Он — разгневанный муж, который простил и отпустил. Ему даже можно было бы поверить, если не обращать внимания на детали. Евгений наблюдал за ними, он нервно постукивал пальцами по столешнице, на лбу появилась пленка пота, хотя в кабинете не было жарко.

Он волновался — не злился, а именно волновался, хотя опыт помогал ему неплохо скрывать это.

— Получается, вы с ней не общались?

— Сказал же, что нет! — закатил глаза Евгений. — Что мне, бегать за ней, целовать в задницу и умолять вернуться? К черту все! Я обрывал ее попытки наехать на Оксанку, а потом она и сама отлипла. После развода нас с Евой ничего не связывало. Я сделал то, что она хотела, денег ей оставил даже больше, чем она заслуживала. Но это было частью договора: я ей плачу, она меня больше не трогает, исчезает с моего пути.

— Она выполнила свою часть сделки?

— Да, тут претензий нет. Когда я ей приплатил чуток, звонки прекратились, и было это давно. Поверьте, я не праздновал, когда мне сообщили о ее смерти! Меня достали уже потом, когда втянули в это. Но я ее не убивал, да и не хотел убить. А то, что придумала про меня ее родня, — это вообще их творчество. Ева была истеричкой всегда, уже в восемнадцать лет, когда мы познакомились. Вы б спросили ее семейку, почему, кто ее такой вырастил! Ну и да, ангелочком она тоже не была. Напоминаю: свадьба в восемнадцать лет, сразу после школы. Я еще думал, что выигрываю: обеспечу такой красотке премьеру. Но в первую брачную ночь — сюрприз! Кто-то уже побывал до меня. Я разочарован не был, решил не париться, а вам говорю, чтобы вы знали — она не была наивной дурочкой, которую я испортил.

— Ева не рассказывала вам, почему стала такой, чего она боится? — поинтересовалась Анна.

— Нет, а я не спрашивал. У нас не такой брак, где все сидят и трындят вечерами. У меня другое представление о том, что связывает мужчину и женщину.

Вряд ли он догадывался, как наивно это звучало со стороны. Получается, они с Евой много лет прожили вместе, повзрослели вместе, но толком друг друга не узнали?

Впрочем, обвинять его Леон не мог. Он вынужден был признать, что его брак с Лидией оказался ничем не лучше. Нет, они разговаривали, их жизнь не сводилась к одной лишь постели. Но ему и в голову не пришло бы доверять ей, делиться своими сомнениями, тем, что было для него по-настоящему важно. Он не сомневался: Лидия не поймет. Не от глупости, просто мыслит по-другому. Так разве не все женщины такие?

Оказалось, что не все. Но он хотя бы это понял, а Евгений Майков понимать не собирался.

— Слушайте, я через это уже проходил месяц назад, когда она умерла, — поморщился он. — Тогда еще шум подняли, в интернете написали, я клиентов потерял… Неприятно вышло. Поэтому я не хочу мусолить это снова. Я не знаю, чем она жила, с кем она жила. Я не знаю, были ли у нее враги. Я не общался с ней два года! Так что расследуйте, это ваша работа, я все понимаю. Но ко мне приходите, только если вам машина понадобится, больше я вам ничем не помогу.