летта Милна, состояние вашего организма видит в мельчайших подробностях. А у меня к тому же есть диплом лекаря – хотите, осмотрю вас? Подтвердить насилие. Нет? Что же до сговора – вы в следующий раз с папенькой детали получше обдумайте. За ту пару минут, которые Ирвин провёл с вами в комнате наедине, опорочить девицу решительно невозможно, это я вам говорю и как лекарь, и как мужчина. Позже нужно было врываться, летт Винар, позже. Хотя бы через четверть часа.

Смех Ирвина, истерика девицы и лепет хозяина дома смешались в общий гул. Спустя некоторое время громко хлопнула дверь, рёв Милны послышался уже в коридоре вместе с удаляющимися шагами.

– Тэйт, спасибо.

– Закрой дверь на задвижку, Ирви. Или, хочешь, переночуем в моей комнате? Там большая кровать. А то у этих изобретательных хозяев три дочери. Вдруг одна окажется девственницей?

– Типун тебе на язык!.. Бездна!.. Пошли.

Я не выдержала и расхохоталась.

***

Эту ночь я спала плохо, часто просыпалась и ворочалась. Утром простыня оказалась сбитой, одеяло сползло на пол, подушка улетела под кровать. Аппетита не было вовсе, из приличия заставила себя съесть кусочек омлета и выпить чашку чая. Дирин заволновался.

– Мэй, с тобой всё хорошо?

– Не обращай внимания, – поморщилась я. – Это скоро пройдёт.

Мы завтракали вдвоём на кухне вместе со слугами. Так было даже лучше – никто не кривился и не говорил гадости. Служанки наперебой подкладывали Дирину лакомые кусочки, он благодарил смущённой улыбкой. Тем не менее друг беспокойно ёрзал, словно из его стула торчал гвоздь.

– Ирвину не понравится, что нас унижают, – сознался он, когда мы поднялись из-за стола. – А летт Тэйт вообще придёт в ярость.

– Есть с достойными людьми – не унижение, – ответила я спокойно. – Пойдём на прогулку.

Невысказанное: «Не хочу оставаться в доме», – Дирин угадал сам.

– Всего два дня, – повторил он. – И один ужин. Обедать предлагаю в городе.

Улицы Немара заливало яркое солнце. Город оказался скучным: ни примечательных зданий, ни памятников, ни сквера. Однообразные кирпичные дома ближе к окраинам переходили в более скромные, зато окружённые цветущими садами. Цвели невысокие, больше похожие на кусты, деревца.

– Северные вишни, – пояснил Дирин.

Бледно-розовая дымка садов плавно перетекала в чёрную землю распаханных огородов. Женщины сажали картофель, таскали тяжёлые вёдра с клубнями. Огромная гидарка, чем-то похожая на Согар, распрямилась и неодобрительно уставилась на нас. Лопата, на которую она оперлась, в сравнении с ней выглядела игрушечной.

– Чувствую себя бездельником, – пробормотал Дирин. – Вернёмся в город.

Узкая улочка привела нас к храму. Не сговариваясь, мы зашли внутрь, друг направился к чаше, я опустила несколько монеток в ящик для пожертвований. Статуя Богини безмятежно улыбалась мне.

– Согласись, что молиться привлекательной девушке куда приятнее, чем сердитому старику, – заметил подошедший Дирин.

– Наверное, – признала я и вспомнила про фигурку в везиле. – Скажи, а откуда у тебя та статуэтка Богини, что закреплена на приборной панели? Очень необычная.

– Летт Геран подарил, привёз из Нейсса. Красивая, правда?

– Никогда не встречала такого камня.

– Это цветное стекло, потрясающая работа. Летт Тэйт присвистнул, когда увидел. Думаю, она очень дорогая.

– Семья Гирел очень богата?

– Одна из самых состоятельных в Рексоре, – бесхитростно выложил Дирин. – Ирвин и летт Тэйт – завидные женихи. За Ирвином девушки с шестнадцати лет охотятся. Когда он в Предгорья уезжал, то аж вздохнул с облегчением – «хоть отдохну».

– А за Тэйтом? – я затаила дыхание.

Дирин замялся. Отвечать он явно не хотел, и я сделала вид, что не задавала вопроса. Вышла на площадь перед храмом, подставила лицо солнцу, зажмурилась. Неожиданно меня кто-то толкнул.

– Простите.

От слова на огорийском я дёрнулась в ужасе. Открыла глаза и столкнулась с откровенно похотливым взглядом. Невысокий шатен на неприлично близком расстоянии от меня нагло улыбался, показывая ровные белоснежные зубы. Светло-золотистая кожа, блестящие кудри, крупный нос с характерной горбинкой и мощный подбородок, по которому всегда можно безошибочно определить имперцев. На секунду я оцепенела от страха.

– Какая неожиданность – встретить в Гидаре кирейку, – промурлыкал огориец. —Прелестной рабыне удалось ускользнуть? Жаль, жаль. Я был бы не прочь стать твоим господином.

Он протянул ко мне пухлую ладонь, намереваясь потрепать по щеке, но от Мэйлин Луерр во мне осталось лишь имя, а гнев вытеснил испуг.

– Уберите руки, – бросила жёстко и холодно. – Свой шанс вы упустили, я гражданка Гидара. Попробуете дотронуться – сядете в тюрьму за домогательство.

Имперец сально ухмыльнулся.

– Ты учила язык победителей, чтобы понравиться будущему господину? Из тебя вышла бы чудесная рабыня. Покорные куклы мне неинтересны, а с тобой мы играли бы долго-долго. Пока ты не признала бы меня своим повелителем.

– Мэй? – Дирин встал за моей спиной. – Что происходит?

– Я выражаю своё восхищение очаровательной леттой, – на ужасном гидарском произнёс имперец.

– Он расписывал, каким хорошим господином был бы для меня, – усилием воли я заставила голос не дрожать.

Дирин сжал кулаки. Огориец предусмотрительно отступил на шаг, затем фальшиво улыбнулся и развёл руками.

– Что ж, летта занята, я понимаю. Удачного дня.

– Мне это не нравится, – заметил Дирин, провожая имперца мрачным взглядом. – Нужно найти Ирвина.

– Зачем? – запротестовала я. – Со мной же ничего ужасного не произошло.

– Дело не в тебе, Мэй, – посуровел мой друг. – В приграничье вообще не должно находиться имперцев, полгода назад вышло распоряжение Совета Управителей Гидара. Хотят торговать – добро пожаловать в Рексор, здесь им делать нечего, это закрытая зона. Идём скорее.

Дом Собраний напоминал растревоженный улей. Обычно степенные и медлительные гидарцы носились из комнаты в комнату с крайне недовольными лицами. На нас даже не обратили внимание.

– И как мы отыщем Ирвина? – оценила я размах суеты.

– Легко, – хмыкнул Дирин. – Идём на самый сильный шум.

Словно в ответ на его фразу донеслись возмущённые вопли. Мы двинулись в ту сторону. Пожилой гидарец с кипой папок в руках обогнал нас и скрылся за дверью, откуда раздавались громкие голоса.

– Может, мне подождать здесь? – поёжилась я.

– Не трусь, – Дирин распахнул дверь и пропустил меня вперёд.

Комната напоминала поле боя. Три раскрасневшихся летта перекрикивали друг друга, размахивали руками и подпрыгивали перед столом, за которым расположился Ирвин. По сурово сжатым губам и ярким пятнам румянца на скулах было видно, что проверяющему тоже нелегко, но, по крайней мере, он не кричал и не жестикулировал. Гидарец с папками сложил их на край стола и напряжённо замер. Чуть поодаль, в креслах поменьше, восседали уже проигравшие в битве летты – поверженные и умолкнувшие, и в их числе летт Винар. Наше появление заметили, лишь когда мы оказались почти