— Может, они ещё живы? — предположил «Рубин».

— Их могли оставить в живых или в качестве заложников, или для последующего обмена, — вздохнув, ответил шеф. — В любом случае с нами бы попытались выйти на связь. Но пока этого не произошло. Как бы то ни было, это является одной из ваших задач: найти сведения о судьбе поисковой партии. По возможности обеспечить эвакуацию.

— Всё ясно, Сергей Валерьевич, — кивнул я.

— Вот и отлично, — кивнул шеф и улыбнулся.

В жилой сектор я возвращался в подавленном настроении. Не столько из-за записи допроса, которую нам с «Рубином» пришлось посмотреть, сколько из-за дурных предчувствий. Конечно, я помнил, что Алиса рассказывала про своего лётчика, и пытался убедить себя, что он был из другой партии. Это ведь далеко не первая вылазка, которую армейские предпринимали в том направлении. Но на душе было противно.

Оля встретила меня на пороге, широко улыбаясь. Я давно не видел её в таком хорошем настроении — наверно, с момента нашего возвращения из отпуска. Пришлось делать вид, что у меня тоже всё отлично.

— Утвердили график внешних прогулок? — предположил я, обнимая её.

— Нет… с чего ты взял? Сам же знаешь, вопрос пока на «стопе», после вмешательства коменданта, — чуть растерянно ответила она.

— Ты вся сияешь, — признался я.

— Да. И есть повод! — Оля снова заулыбалась.

— Ну ладно, не тяни, — улыбнулся я в ответ. — Колись давай!

— Меня взяли в госпиталь! — сказала она. — По специальности! Дим, я выхожу на работу! Снова!

— Ого!

— Вчера пришло подтверждение по личному делу, — продолжала она. — Поисковая партия отработала в городе и в земском пункте. Повезло: мои записи остались. Так что обошлось без экзаменов для подтверждения квалификации и всё в этом духе.

С профессиями, которые требовали лицензирования, ситуация была не очень простая: масса людей потеряли документы. Запросить подтверждение зачастую было негде, и этим пользовались различного рода мошенники, которые желали получить повышенный государственный паёк и приоритетное содержание. Некоторых не останавливала даже ответственность, которую несли врачи.

Поэтому пришлось ввести экспертные комиссии, которые занимались подтверждением квалификации специалистов. Только вот происходило это не быстро, в порядке очереди, по заседаниям, которые собирались не слишком часто — ведь спецы и без того были перегружены.

Ольга стояла в очереди на подтверждение на сентябрь. И то, для этого пришлось бы выезжать в Стерлитамак. Плюс были сложности и с военной системой: гражданских врачей туда брали неохотно, даже при наличии вакансий.

— Слушай, ну это ж просто отлично! — я расцеловал её и, подхватив, покрутил пару раз.

— Я уже оборудование сегодня смотрела. Тут всё на высшем уровне, представляешь? Дим, я уж и не думала, что снова попаду в нормальную операционную!

В прихожую забежали мальчишки. Почувствовав праздничное настроение, они подняли галдёж, который мы даже не пытались успокоить.

После ужина, который мы постарались сделать праздничным, пришлось доставать «сладкие запасы», отложенные на особый случай: плитку настоящего шоколада и банку сгущёнки.

И только когда дети, наконец, улеглись спать, я сказал:

— Оль, я вылетаю завтра утром. Подъём в шесть.

Она посмотрела на меня. Потом грустно улыбнулась и покачала головой.

— Так и подумала. Чувствовала, что ты какой-то напряжённый сегодня… решил нам с мальчишками праздник не портить? Дим, может, стоило хотя бы Ване сказать?..

— Он не обидится, не волнуйся, — ответил я. — Знает, что я прощания не люблю.

— Надолго? И хотя бы в каком направлении? — Ольга тревожно смотрела мне в глаза.

В ответ я только грустно улыбнулся.

— Понято… — ответила она. — Что ж… я знала, на что шла.

— Оль, я… — начал было я, но осёкся, наткнувшись на её взгляд. Непривычно холодный.

— Дим, я же сказала, что понимаю.

— Я оставил направление в детский центр. Мальчишек можно отправлять на день, до того, как учёба началась. У нас допуск вне очереди, — сказал я.

— Думаю, обойдёмся. Ваня уже достаточно большой. К тому же, интерком постоянно доступен, Ваня умеет пользоваться. Они всё время на связи.

— Одни в четырёх стенах… — скептически заметил я.

— Или вдесятером в четырёх стенах, — ответила Оля. — В окружении чужих людей. Дим, у них тут книги, игры, Сашка, за которой нужно присматривать. Они разберутся. Пускай отдохнут остаток каникул.

— Ты права, наверное… — вздохнул я.

Оля пожала плечами и отвернулась, начиная расправлять кровать.

Я принял душ, потом лёг рядом с ней. Оля листала какой-то медицинский справочник, должно быть, добытый у коллег.

Честно говоря, я рассчитывал на хорошую прощальную ночь, но все мои намёки остались без внимания.

— Дим, мне нужно подготовиться к завтрашнему, — наконец, прямо сказала она.

— Но… я же завтра в командировку, помнишь?.. — растерянно спросил я.

— Помню, — кивнула Оля. И продолжила листать справочник.

Обескураженный, я перевернулся на другой бок и закрыл глаза.

Я не стал ставить будильник, положившись на своё чувство времени. И не ошибся: проснулся ровно в шесть. Олю будить не стал. В конце концов, я ведь предупредил вчера, что не люблю прощаний.

На кухне я перекусил бутербродами с сыром, оставшимся от поездки к Петру, и холодной овсяной кашей. Кошка проснулась и пришла ко мне. Сначала долго тёрлась о ноги, потом запрыгнула на колени и свернулась мурлыкающим клубочком.

— Вот кто всегда меня любит, да? — спросил я, почесав её ниже подбородка. — Девочка моя… хорошая киса. Ты же будешь меня ждать, да?

— Мр-р-р-р! — согласилась Сашка.

Пришлось дать ей лакомство из старых запасов, оставшихся от вылазок в города. Конечно же, тщательно проверенных дозиметром.