тихо высказался Дэй. — Да и не стоит приписывать эти каменные гробы к моим соплеменникам, так как нам они никогда и не принадлежали.

— То есть как? — удивился Феликс. — Разве не твой народ их создал?

— Нет. — помотал головой Дэй. — Они принадлежали Хасиналю и Лалафэй, а те отыскали их у подножия Древа Элун. Так что слова Звонкой королевы стоит понимать так, что никто не знает, для кого эти гробницы изначально предназначались. Но точно не для людей.

— Да уж, тайна. — задумчиво пробормотал Феликс.

Говорили они еще долго. Спать легли, кто когда, так как им предстояло задержаться тут еще на целый день, пока не начнет темнеть. Когда же ночные сумерки стали сгущаться, они собрали все припасы и вновь двинулись в направление горной цепи. На этот раз шли плотной группой, отправив вперед Рольфа и Серафиля разведывать дорогу. С каждым часом Феликсу все сильнее казалось, будто из темноты за ними кто-то наблюдает, но никто из остальных этого не замечал. Даже прозорливый Милу сказал, что ничего такого не ощущает. И все же это чувство не пропадало, и Феликс то и дело нервно вздрагивал, когда под тяжелыми колесами телег с громким треском лопался очередной стеклянный камень. Ко всему прочему Феликс стал слышать звуки, очень похожие на звуки лагерной жизни. До гор, где и обосновались армии неприятеля, был еще целый день пути, так что звуки эти не могли исходить оттуда. Но Феликс слышал тихие голоса, будто шепотки, порой резко выкрикивающие какие-то невнятные приказы; звон наковален, отдающийся в землю еле заметной дрожью; ржание лошадей, рев носорогих риносов и могучих элефанов, а вместе с ними и свист хлыстов. Все это Феликс слышал, но очень тихо, будто и правда откуда-то издалека. Временами эти звуки немного усиливались, а иногда и вовсе стихали, будто их приносил налетавший ветер. Но самое странное было то, что приносились эти звуки не от горнего хребта, а с востока, где находилась пустыня и покинутый золотой город великанов.

Все это сильно действовало на нервы Феликсу, и с каждой пройденной лигой его сердце тревожно сжималось, а грудь словно стискивали невидимые путы. Следующую ночь он провел мучаясь от неясных образов и теней, все сильнее подступающих к нему. Ему стало казаться, что если он заснет, то из его рук вновь могут вырасти черные перья, а его тело покроется тем гиблым, несущим безумное отчаяние, призрачным огнем.

На шестой день после его выздоровления серая гора уже отчетливо вырисовывалась на горизонте, и когда на следующий день они двинулись в путь, то увидели, как от ее подножия в небо поднимаются сотни маленьких верениц черного дыма. Вдали уже можно было разглядеть огни костров, которые, словно светлячки на ветке, облепили все горние уступы. Феликс не мог представить, как им удастся незаметными прорваться сквозь такое воинство. Но больше всего его испугал открывшийся вид горнего кряжа, который возродил в его памяти недавно пережитые ужасы. Ведь именно эти горы, с семью пиками, он видел в своем кошмаре.

Когда до Придела Скорби оставалось совсем ничего, вернулись Серафиль с Рольфом.

— Везде, куда ни глянь, дозорные. — объявил Рольф, еще не успев слезть с лошади. — Все известные нам лазейки и тропы перекрыты. Их там тысяч пять, если не больше.

— Ну, за это мы должны поблагодарить наших друзей арлекинов. — сказал Эскер. — Видимо, основные войска врага сейчас сражаются с их разноцветными армиями, так что и на этом спасибо.

— Да, всего-то пять тысяч, ерунда какая, пройдешь и не заметишь. — саркастически проговорил Феликс.

— Могло быть и в десять раз больше, и тогда бы нас уже схватили патрульные отряды, которые враг разослал бы во все стороны. — надменно заметил Эн, и посмотрел на Серафиля. — Я так понимаю, что некоторая часть войск сосредоточена на горних перевалах? Много ли солдат у самих ворот?

— Основная их часть сейчас стоит у подножия. — снова подал голос Рольф. — На горних тропах, может быть, еще несколько сотен, там уж подходить ближе надо, чтобы понять. У ворот же они разбили свои черные шатры и установили железные баррикады.

— Все равно это невообразимо много! — воскликнул Феликс. — Как вы собираетесь побеждать такое количество солдат?

Все взгляды обратились к Дэю, который отрешенно смотрел перед собой. Сейчас он был бледнее обычного, и тяжело опирался о свой посох, как старый изможденный жизнью старик.

— Выждем до утра и пойдем напрямик. — спокойно сказала Зено.

— Да ты сумасшедшая! — воскликнул Арель, но при этом его рот искривился в веселой улыбке. — Собираешься попросить их пропустить тебя?

— Может быть и собираюсь. — с этими словами Зено выкатила из своего фургона большой котел, в котором лежали несколько трубок, какие-то пергаментные свертки и пучки сушеных трав. — Вот, отнесите это к костру. Как правильно заметил господин Эскер, у меня и правда припасено несколько интересненьких фокусов. А как вы думаете я прошла сквозь врата Фераса?

— Я ничего пить из твоей поганой отравы больше не буду! — встревоженно сказал Арель, и его веселость как рукой сняло.

— Как жаль, тогда придется вам в одиночку, с воодушевленным лицом, пробиваться сквозь вражеские орды. — буднично ответила Зено, что-то нашаривая в фургоне.

— Вы собираетесь навести морок? — догадался Феликс, когда увидел в руках Зено небольшой тканевый флюгер. — Будете пускать его по ветру.

— А вы быстро соображаете, господин вор. — улыбнулась Зено и направилась вместе с Арелем к костру. — Так что если не хотите попасть под его влияние, то придется все-таки выпить противоядие. А точнее — вдохнуть.

Зено раздала всем по щепотке холодного, как лед, лилового порошка, который нужно было вдохнуть на манер нюхательной соли. Никаких особых ощущений этот порошок не вызвал, разве что освежил дыхательные пути, словно глоток свежего зимнего воздуха. Феликс даже сильно ободрился после этого, и почувствовал в себе новые силы, которые успел растерять во время лихорадки. Все ночь Зено варила в большом котле разные сухие травы и ядовитые цветы. Сначала, когда она только приступила к работе, от котла валил плотный багровый пар, но к концу ночи, когда солнце начало медленно появляться из-за горизонта, дым все еще шел, но теперь он, как хамелеон, приобретал окрас той местности, по которой двигался. К утру ветер усилился и переменился, начав дуть в направлении серых гор, и тесня невидимые пары к ничего не подозревающему противнику.

— Сколько не смотрю, а все время удивляюсь, как это вы так ловко управляетесь со всеми этими порошками и колбами. — проговорил Феликс, когда Зено, сонно позевывая, помешивала длинной алхимической трубкой содержимое большого котла. — И почему