время наших первых встреч у ручья до белого каления доводил — с благоговением моего подмастерья перед компьютерами.

В результате, он словно патокой перетекал от одного стола к другому, издавая при этом трепетное — до издевки — воркование.

Что он делал возле Макса и бледной немочи, я из своего угла не рассмотрел.

С Татьяной он тоже всего парой слов перекинулся.

А со мной и вовсе без них обошелся.

— Какая-то нервная у вас обстановка, — прозвучал у меня в сознании его обычный насмешливый голос. — Я бы даже сказал — нездоровая.

Да ну?

Так он этих нервных еще не растаскивал.

Ежедневно.

— Надо бы поправить, — задумчиво покивал он, водя руками над моим сканером. — Слушай, задержись, пожалуйста, после работы — у меня к тебе разговор есть.

Вот только не надо мне здесь намекать, что слаживание не в полном объеме проведено …

— Нет-нет, — чуть мотнул он головой, — это, скорее, просьба. Небольшая и личного характера.

Я пристально глянул на него: небольшая просьба от такого интригана — это звучит почти угрожающе.

— Ага, — прищурился он, выпрямляясь — и к нашим дорогим Стасу и Максу поручения будут.

Я отметил про себя это «просьба» и «поручения» — он уже тоже понял, как с этими нервными обращаться?

Но он уже отошел к столу Стаса.

И показал мне настоящий мастер-класс такого обращения.

У Стаса еще не весь запас вышел, но всякая вспышка его раздражения заливалась той самой патокой — залепливающей ему рот, обволакивающей все его резкие жесты и даже ноздри ему, по-моему, склеившей.

Чтобы он их не раздувал для выпуска свистящего пара.

А когда темный гений заявил, что тонкая техника требует деликатного обхождения … и остался, чтобы удостовериться, что все на такое обхождение способны … и Стас начал выглаживать свой сканер нервно дергающимися пальцами, привыкшими только к заламыванию рук … моих, в особенности …

Я чуть не прослезился.

За такое я ему любую просьбу выполню!

А он мне еще и на перерыве добавил.

Возбуждение от посещения земли у всех, видно, еще не прошло — и стоило мне упомянуть … иносказательно … что в основе каждого сомнительного мероприятия … особенно, среди людей … обязательно где-то темные уши замаячат, как сорвался Макс.

А бледную немочь никогда не нужно было дважды просить, чтобы ему десяток-другой слов поперек сказать.

Стас тоже не упустил шанс отстрелять остаток своего боевого запала.

И понеслось.

Темный гений сначала только слушал, а потом и сам начал свои пять копеек вставлять.

В смысле, по пятаку каждые пять минут.

Обращался он, вроде, ко всем, но крайне внимательно выслушивал именно бледную немочь.

Причем, взгляд у него делался сосредоточенно цепким, словно он каждое его слово запоминал.

Короче, пристыдил он меня.

Я вот Игорю пенял за отсутствие подготовки проекта, а сам?

Мог же каждое выступление бледной немочи на диктофон записать!

А отчеты?

Каждый ведь читал, анализировал, самое важное выбирал — а сопоставить, сравнительную оценку провести?

Да хоть скопировать для дальнейшей обработки!

Одним словом, все последующие дни в свободное от внесения в сканер данных время я проводил, аккуратно копируя отчеты свои бывших коллег-хранителей.

А нельзя сюда хоть один нормальный, человеческий сканер поставить?

Я бы и Стасовские переснял, когда он к своим уходит.

Но в ближайшие два дня мне пришлось заниматься не только этим.

В конце того рабочего дня темный гений увязался за нами с Татьяной, лучезарно бросив всем на выходе: «До очень скорой встречи!».

У двери в наш отдельный кабинет он — не менее лучезарно — повел рукой Татьяне, предлагая ей не откладывать начало заслуженного отдыха.

Его лучезарность вместе с Татьяной, однако, не исчезла — что меня и насторожило.

С таким видом он однажды предлагал нам с Татьяной сбежать с ним на какой-нибудь дальний уровень — чтобы вместе творить там на свободе.

Насмотрелся я потом и на один из них — и на свободу в нем.

— Так что за просьба-то? — приступил я прямо к делу.

Мне, пожалуйста, без патоки — мне, если что, свобода рук нужна.

— Ты же через два дня в ту, другую башню идешь? — не обошелся он без вступления.

— Ну да, — осторожно согласился я, и быстро уточнил: — Только в свой бывший отдел.

— А сможешь меня в ваш архив провести? — расцвел он еще более жизнерадостной улыбкой.

Я икнул.

Вот же, гад высочайшего уровня — без всякой патоки обездвижил.

Небольшая просьба?!

Провести в административное здание темного?!

Да еще и не просто темного, а одного из самых важных?!

— Да нас же сразу … — задохнулся я. — Что ты там говорил хуже распылителя?

— Ты меня просто удивляешь! — разочарованно развел он руками. — Разумеется, я буду в инвертации.

Ну, это же другое дело!

Провести в административное здание темного — и скрытно.

То есть полностью осознавая преступность деяния.

Отцы-архангелы, я уже осознал!

— А давай, ты сам? — решил я ограничиться словесным соучастием. — В инвертации. Дорогу я тебе покажу.

— Да дорогу-то я знаю, — неловко поморщился он. — Но меня самого в архив не пустят. Меня от той башни отлучили … я уже и не помню, сколько тысячелетий назад.

Ситуация продолжает улучшаться.

Скрытно провести в административное здание темного — который находится там в черных списках пару-тройку тысяч лет.

Я не хочу в них же на столько же!

Глава 15.9

— А давай, ты Стаса попросишь? — Во-первых, отдохнуть от Стаса не помешает, а во-вторых, его свои точно быстрее отобьют. — Он прямо завтра туда идет!

— Даже обидно, — опустил он уголки губ. — С такой просьбой только к самым близким друзьям обращаются!

Я точно правильно расслышал?

Скрытно провести в административное здание темного высшего полета и из черных списков моего руководства — который при этом считает меня своим лучшим другом.

Мне Стас такое уже однажды инкриминировал — попутно объясняя, что меня ждет, если факт подтвердится.

Нет-нет-нет, я тогда еще сказал, что если считать меня другом — это преступление, то почему наказание на меня накладывается?

— Да не смогу я! — взвыл я, вспомнив ответ Стаса. Бессловесный. — Я вообще никуда, кроме своего бывшего отдела, попасть не могу. Уже пробовал. Много раз. Даже до двери добраться не могу — сразу назад отбрасывает!

— А! — торжествующее вскинул палец темный … банный лист. — Это потому, что у тебя настоящей потребности в них не было. А теперь тебе нужно мне помочь. И потом нас двое будет — а уж мне, поверь, бесконечно туда нужно. А что