два десятка. Когда Кай выбрался наверх, они уже неслись вверх по косогору. Он успел снять выстрелами пятерых, когда пришлось выдернуть из ножен меч. Охотник забрался на валун, что повыше, и стал срубать всадников, закутанных в серые куртки, мечом, бросал ножи, когда кто-то пытался миновать его, пока всадников не осталось двое, которые развернули коней и погнали их прочь. Тут только Кай заметил, что одна из стрел пронзила ему икру. Он обернулся и покачал головой — ствол ветлы был утыкан стрелами сплошь.

— Моих только пять, — срывающимся голосом пролепетала Каттими, выбираясь из-за дерева. — Высунуться не могла, все в меня летело. Пустота тебя задери, охотник! Ты же опять ранен!

— Ерунда. — Кай сел на валун, сломал стрелу, выдернул ее из раны, осмотрел наконечник. — Вроде бы не отравлена. Да не трать время, я сам сейчас пролью рану кетской водичкой и перетяну. Лошадьми займись!

Лошади, лишившиеся седоков, были напуганы выстрелами, но разбежаться далеко не успели, тем более что большинство из них волокло на стременах трупы.

— О деньгах не забывай, — окликнул Каттими охотник. — В исподнем копаться не призываю, но кошели и пояса — наша добыча. Или мечты о маленьком домике в тихом месте уже не столь важны? Кто там?

Он поднялся, попробовал наступить на ногу. Да, в ближайшие несколько дней пешие странствования для него закончились. В эту осень ему явно не везло. К счастью, теперь у них были лошади.

— Это они, — крикнула Каттими. — Тут есть и новые лица, но много и знакомых. И почти все приделанные. Банда Туззи!

— Вот и мне показалось. — Кай наклонился, перевернул ближайший труп, всмотрелся в пустые глаза парня, которого и в самом деле видел в банде Туззи, принюхался. От мертвого, пронзенного в сердце разбойника несло отчетливым запахом пустотной мерзости. Да и кровь на его груди не запекалась, а вздувалась темными, почти черными пузырями.

— Оттого и стрелы пускали так метко, — пробормотал вполголоса Кай.

— Но ни Туззи, ни Таджези среди убитых нет, — крикнула Каттими со склона.

— Значит, они не приделанные, — ответил Кай.

— С чего ты взял, что они не приделанные? — не поняла Каттими.

— Приделанные не уходят от схватки, если на то нет повеления их хозяина, — заметил Кай. — Трусость и хитрость — это свойство людей. Хотя и не только людей.

— Что будем делать дальше? — спросила Каттими, вглядываясь в небо.

— Идем к Зене, — откликнулся Кай. — Но идем другой дорогой, и идем быстро.

Деревня в двух лигах была разорена. В придорожном бурьяне лежали трупы селян, половина домов горела, в пыли скулила недобитая собака. Ветер задувал с запада, подхватывал и нес придорожную пыль, смешивал ее со снежной крупой.

— Вот, значит, как, — помрачнел Кай. — В который раз убеждаюсь, что мерзавец всегда остается мерзавцем, кому бы он ни служил, но если ему дозволено выбрать правителя, то он всегда выберет похожего на себя.

— Он снова над нами, — прошептала девчонка, лицо ее стало серым.

Кай поднял взгляд. Черный крестик под облаками продолжал парить над головами спутников.

— Уйдем с тракта. Правда, придется удлинить дорогу. Надеюсь, в сосновых борах от этой птички мы оторвемся, но какая-нибудь ворожба нам бы не помешала. Что скажешь?

— Я не колдунья, — негромко заметила Каттими, прилаживая к седлу повод второй лошади. — Пока не колдунья. Скорее, ты смог бы позаботиться об этом. Или думаешь, я ничего не почувствовала в Хурнае? Когда ты лепил нам новые лица, ты накладывал и какой-то сложный отворот. Кажется, отворот внимания. Вот только расплести я его не смогла. Но он подействовал, поверь мне.

— Вот ведь как легко прослыть мастером, — усмехнулся Кай. — Достаточно с уверенным выражением лица делать что-то, в чем и сам нисколько не разбираешься, и вот уже ты искусник. Главное, чтобы все вокруг не почувствовали твоей неуверенности. Да и не разбирались в существе дела.

— Я разбираюсь, — мотнула головой Каттими. — Или нет, я чувствую!

— Тогда поправляй меня, если я буду делать что-то не так, — попросил ее Кай.

— Не из-за этого ли меня хотят убить? — нахмурилась девчонка. — Вот уж о чем я не думала! Может быть, они видят во мне твоего наставника?

— Не усложняй, — подал коня вперед Кай. — Кому нужен наставник, если можно убить ученика? Или думаешь, такие, как я, толпами бродят по Текану?

— Мне достаточно одного, — чуть слышно прошептала Каттими, но Кай услышал.

Он неплохо знал эти места. Правда, однажды, в тот уже давний страшный день, когда ему пришлось оседлать пустотную мерзость и отмерить верхом лиги как раз где-то под этими же кронами или чуть севернее, сосновые боры, перелески, овраги и луговины перемешались у него в голове, но теперь, в осенней прозрачности стылого ветра, все вновь стало узнаваемым. Небо плотно перекрывали раскидистые ветви южных сосен, а когда лес редел, всегда можно было уйти оврагами, руслами речек к следующему лесу. Или пересечь какой-нибудь посеревший луг, пока в темном небе над головой не было росчерка пустотного соглядатая. Если же и попадались в этом плутании между лесами и оврагами хурнайские или, скорее, зенские деревеньки, то окна в них не светились, и только собаки порой начинали лаять где-то в стороне, но лаять не от избытка сторожевого рвения, а от собственного страха. Жаль, что костра не удавалось развести во время короткого отдыха, но одежда все еще согревала, еда имелась, да и лошади бежали бодро, тем более что у каждого седока их было по две. Одно только удручало девчонку, о чем она уже не раз намекала охотнику, — отсутствие горячей воды и уединения. К сожалению, он мог предоставить ей только последнее. Хотя однажды уже был готов повернуть к ближайшему трактиру.

Это случилось через неделю. В том самом месте, где уже больше четырех месяцев назад Кай испытал настоящий ужас. Тогда он только начинал свой путь в Намешу, куда точно так же решил добираться обходными тропами. Неизвестно почему, его вынесло к развалинам Араи. Он спешился и побрел, раздвигая бурьян, к верхушке оплывшего холма. Под ногами точно так же хрустели глиняные черепки или кости, как и тогда, когда он был здесь вместе с Сакува, но Пагуба уже перевалила за третий год, и он перестал вздрагивать, когда слышал топот очередной пустотной мерзости. Тогда он шел по развалинам один, думал о том, что когда-то здесь стоял город клана Крови — клана Эшар, клана его родной матери. И о том, что в прошлую Пагубу она сражалась на стенах Араи. И может быть, и ее кровь впиталась в старую землю. Кровь