Вы признаете очень важными и которые едва ли можно закончить за столь короткое время. Если любите Вы Вашего Паррота, докажите ему это и не заставляйте ждать слишком долго; дни и недели слишком быстро уходят.

143. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 26 января 1809 г.

Государь!

Не без стыда после вчерашнего вечера, когда Вы мне столько времени уделили, вновь о делах заговариваю. Но надобно мне Вас предупредить насчет частицы серебра, которую примешать намерены в новые медные деньги, о каких Вы мне рассказали и какие, боюсь, Комитет министров узаконит.

Тот, кто Вам эту идею предложил, ни дела не знает, ни людей, иначе догадался бы, что идея эта либо неисполнимая, либо вредная. Есть только два способа такую смесь изготовить: либо эту частицу серебра в сплав добавить, либо монеты посеребрить. В первом случае Россия за 20 лет необходимого серебра не накопит; ибо даже если предположить, что частица составляет одну сотую от веса монеты, а при таком количестве народ даже не заметит, что монета в его руках не из чистой меди, масса серебра потребуется огромная, ведь если надобно сто миллионов медных рублей переплавить, придется в сплав добавить более 60 000 пудов серебра. Имей Россия такую массу серебра, курс ассигнаций был бы даже выше, чем один к одному.

Если же новые медные монеты только посеребрить решат, народ это сразу заметит и объявит эти новые монеты фальшивыми, и переубедить его сразу не удастся. Правительство будет запятнано, любовь и уважение к Государю – компрометированы.

Гораздо лучше народ не обманывать; можно ему правду сказать, потому что здесь дело идет о его собственном интересе, и готов я набросать прокламацию на сей счет, которая наверняка желаемое действие окажет.

Видите, Государь, с какой легкостью Вам проекты представляют, и боюсь, как бы собрание министров, из которых от силы двое разбираются или должны разбираться в этой области, не приняло меры неверные. Изберите образ действий, какой я Вам вчера предложил. Министр финансов, министр коммерции, Вирст и я могли бы составить особый комитет под Вашим председательством, и Вы бы резоны обеих сторон выслушали; за два часа бы со всем покончили. После этого сможете это дело представить официальному Комитету министров. Задайте мне работу на те несколько дней, какие я еще здесь проведу. Хотел бы Вам служить, Возлюбленный, каждый день, каждый час своей жизни.

Двум министрам не зазорно быть должно в одном комитете состоять с таким человеком, как Вирст, этот вопрос изучивший досконально, и с профессором физики, в своей области не последним. Не примите это за гордыню. Знаете Вы, что я сторонюсь сношений с вельможами, так же как и знаков отличий. Единственное мое желание в том состоит, чтобы действовали Вы более верно и быстро. Хорошую вещь откладывать не следует.

144. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург, 30 января 1809 г.]

Сегодня 30-е, мой Возлюбленный! В сей день следовало бы мне уже в Дерпт отбыть. Не сможете ли Вы мне нынче вечером один час уделить? Помимо телеграфа, нужно мне еще Вам представить вопросы чрезвычайной важности, касающиеся народного просвещения. Г-н Сперанский мне передал, что должен я завтра прийти к нему за указом, который Вас просил издать[531]. – Если возможно, благоволите меня призвать нынче вечером[532]; ведь завтра Вы будете на представлении в Эрмитаже, а начало недели – как правило, не то время, когда Вам со мною видеться удобно.

Простите мне мою докучность. Но я из всего года только январь могу здесь провести. Не сердитесь на

Вашего Паррота.

145. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург, 31 января 1809 г.][533]

Мой Возлюбленный!

Делаю необходимые распоряжения касательно телеграфа, а г-н Сперанский мне патенты обещал сегодня вручить. Позвольте мне завещание написать на мой прежний манер, иначе говоря, перечислить Вам вкратце те главные предметы, какие Вам на словах представил.

Переплавка медных монет. Предмет, чрезвычайно важный для Вашего народа и для Вас. Не теряйте его из виду. Ускорьте исполнение. То, что Вам правильным кажется, откладывать не следует.

Перемены столь необходимые в Министерстве народного просвещения. Мой Александр! Будь я накануне смерти и имей я возможность Вам дать последний совет, самый для Вас спасительный, самый достойный Вашего царствования, повторил бы Вам то, что вчера сказал. Чувствуете Вы, что только благодаря просвещению Вашей нации может новое поколение родиться, которое будет Вам служить и Вашему народу, но тот прекрасный проект, который Вы задумали, исполнить невозможно, если не поручите Вы его человеку твердому и надежному. Только Клингер это осуществить способен. Шесть лет бился бесплодно. Дайте ему необходимую власть. Верните ему надежду, угасшую от мысли, что Вы его отвергли, когда его Владимиром второй степени не наградили; он о награде не просил, но служил Вам тридцать лет верой и правдой, и отказ его опечалил. Вы о его к Вам редкой преданности знаете, следственно, должны мнением тех, кто иначе думает, пренебречь. Коль скоро Вы его уважаете сами, известите публику об этом уважении. Сделайте это до отъезда в Финляндию[534]. Я Вас об том умоляю. Тит ни одного дня не терял. Ради исправления зла давать особливые приказания министру – значит еще большую ненависть к Дерпту вызвать из-за меня. Чтобы преуспеть, нужно осуществление того, что Вам дорого, поручить людям, которые свое дело любят. Только они будут Вам служить на совесть. Сказали Вы мне, что есть у Вас человек с характером, которого можно во главе Министерства народного просвещения поставить[535]. Государь! Такой человек всегда пригодится. Сделайте его попечителем Казанского университета. Румовский ни на что не способен и достаточно стар, чтобы можно было его на пенсию отправить.

Приходские училища. Вчера Вы на этот счет ничего не решили. Умоляю Вас в записке, Вашей дражайшей рукой начертанной, сказать мне, желаете Вы их создания или нет. Г-н Репьев мне наверняка поможет их завести в Лифляндии. Быть может, смущают Вас денежные суммы, необходимые для открытия семинарий. Скажите мне об этом, Возлюбленный. Я уже четыре года этим важным предметом занимаюсь; меня это гложет. Известите меня о Вашем решении. Отрицательное мне боль причинит, но еще большую причиняет неопределенность.

Будьте милосердны к Зонтагу. Неужели хотите Вы, чтобы нужда заставила его искать пропитания в других краях? <Знаю, что делались ему предложения; отверг их, потому что к Вам привязан.>

Прощайте, дражайший Александр! Прощаюсь на целый год. Будьте счастливы во всех своих начинаниях! – Господь