мы во дворах

Через года слышу мамин я голос

Значит мне домой возвращаться пора

Пусть все могло быть иначе

А вышло так сгоряча

Первый любимый мой мальчик

Память все лишнее прячет

Но нашу встречу я помню как сейчас…'

…И прочие песни поэтов Марка Бернеса и Юры Шатунова, на музыку Веры Головановой.

Припоздавший народ мало-помалу подтягивался «на огонёк».

Несмотря на большую занятость — связанную с организацией и первыми шагами киностудии «Красная Русь — Межрабпом», нас почтил своим присутствием недавний ульяновский гость — Владимир Маяковский, с неразлучными Кисой и Котиком (Лилей и Осипом Брик).

Котик (Осип), как обычно сидел и улыбался, Киса (Лиля) — тут же с ходу влюбила в себя всю «сильную половину», а Щеня (Маяковский) декламировал стихи, хотя и извинился — с явственным намёком на меня, что вынужден читать «старьё».

Меня, прямо-таки не по-детски вставило…

Так, что?

Все стихи, что он сочинил в этом году и до самого тридцатого — не появятся⁈

Все наши, тут же уставились на меня и:

— Серафим!

Находящаяся в зале публика и прочие поэты, тут же хором поддержали:

— СЕРАФИМ!!!

Пришлось выйти и раскланявшись:

— Я не Маяковский, я всего лишь учусь. Так что извиняйте — коль, что не так.

К сожалению, поздних стихов Маяковского — я не помню да и, тяжелы они для запоминания — ещё по школе знаю. Ну, что ж… Спою Дэцелу — спасибо соседу-дебилу, выучил наизусть репертуарчик этого волосатика.

И обратившись к приодетым по-человечьи, а не как обычно — в ночнушки с узорами, румынам:

— Маэстры! По щелчку пальцами, все обратились в слух!

— Га?

— Счас я напою, а вы — сбацаете.

— Ну а я як же!

Минут пять репетиции:

— Как махну рукой — начинайте.

— Так ми це зараз!

Даю отмашку, и:

' — Потерянный смысл восстал.

Мы все на пределе, напуган вассал.

Сознание масс, уходит в астрал.

Теряет контроль вертикаль.

Неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Да, неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Свобода превыше всего

Мы увидим рассвет, ведь нам повезло

По дороге к мечте, нас почти унесло

Но мы все ещё здесь, несмотря ни на что

Неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Да, неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Глубокие мысли, высокие цели

Сорвали оковы и цепи на деле

Мы будим людей тех, кто спать не хотел

Под гипнозом системы был не у дел

Неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Да, неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Смена критерий, новая эра

Мы дети вселенной наполнены верой

Вращаем планету, магнитные сферы

Мы преодолеем любые барьеры

Неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Да, неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Планета меняет свою точку сборки

Мантры вибрируют по перепонкам

Мы весь резонанс ощущаем на тонком

Изучим процесс, от корки до корки

Неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Да, неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Учение — свет, неучение — тьма

Включайся в процесс, сейчас не до сна

Прогресс поглотит, как цунами волна

И неважно, кто там у руля

Неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля

Да, неважно, кто там у руля

И неважно, кто там у руля…'.

Хотя, большинство из сидящих в зале — ничего не поняло, но на ушах стояли все без исключения.

Новый Маяковский, а вы что думали!

* * *

Не успев снова усесться, как:

— Ребята, узнаёте, кто это?

Наш столик уставился на только что вошедшего высокого военного, одетого в новенькую с иголочки форму… Тот, поискав взглядом, остановил его на нас, приветливо улыбнулся и помахал рукой.

— Так это же — Саша Голованов!

— Точно!

— Александр! Идите к нашему шалашу!

Уступив место, усаживаю его рядом с Лизкой и те, весело о чём-то защебетали.

Смотрю, ещё один припозднившийся:

— Павел Николаевич! Давай к нам!

— А это кто? — удивились ребята.

— Помните, я с кем-нибудь из руководства познакомить обещал?

— Помним…

— Не взыщите, конечно: «шо маемо — то маемо».

Да и этого то, затащить на эту вечеринку — от меня столько трудов, изворотливости и денежных знаков потребовало, что лучше не вспоминать.

Когда подходит, знакомлю:

— Ребята, это — Павел Николаевич Мостовенко (партийный псевдоним «Нижегородец») — революционер, участник Гражданской войны… И просто — замечательный человек!

Представляю своих:

— Павел Николаевич, это наши ребята, про которых я Вам рассказывал… Замечательные ребята!

Тот, улыбаясь:

— Здравствуйте, товарищи земляки!

— Здравствуйте!

Садимся за стол и, я начинаю оживлённую беседу, в которую мал по малу, втягиваются и все остальные ульяновцы.

Оркестр тем временем грянул, а приглашённый из Оперного театра певец запел «Гимн студента»:

' — Во французской стороне,

На чужой планете

Предстоит учиться мне

В университете.

До чего тоскую я —

Не сказать словами.

Плачьте, милые друзья,

Горькими слезами.

На прощание пожмем

Мы друг-другу руки

И покинет отчий дом

Мученик науки.

Вот стою, держу весло,

Через миг отчалю.

Сердце бедное свело

Скорбью и печалью.

Тихо плещется вода,

Голубая лента.

Вспоминайте иногда

Вашего студента

Много зим и много лет

Прожили мы вместе,

Сохранив святой обет

Верности и чести.

Ну, так будьте же, всегда

Живы и здоровы!

Верю, день придет, когда

Свидимся мы снова.

Всех вас вместе соберу,

Если на чужбине

Я, случайно, не помру

От своей латыни.

Если не сведут с ума

Римляне и греки,

Сочинившие тома

Для библиотеки.

Если те профессора,

Что студентов учат,

Горемыку школяра

Насмерть не замучат,

Если насмерть не упьюсь

На хмельной пирушке,

Обязательно вернусь

К вам, друзья, подружки!

Вот стою, держу весло,

Через миг отчалю.

Сердце бедное свело

Скорбью и печалью.

Тихо плещется вода,

Голубая лента.

Вспоминайте иногда

Вашего студента…'.

Вскоре, новые гости: созданный три года назад джаз-банд Леонида Варпаховского — насколько мне известно, пока единственный, в стране.

Правда, сперва пришлось с полчаса объяснять, что такое «джаз» — музыка протеста порабощённых американским империалистами негров, но публика была уже разогрета и,