– Вышли!…-закричала Малта, обернувшись.

Вскарабкалась на останки перевернутых лодок, протиснулась в грязную трещину и неожиданно оказалась снаружи, в свете раннего утра. Она дышала и не могла надышаться свежим воздухом, радуясь свободному пространству вокруг. Она и не осознавала, пока не вышла сюда, как угнетали душу постоянная темнота и толща земли над головой. Остались позади и сонмища шепчущих призраков. Она как будто пробудилась от долгого сумбурного сна. Она начала было тереть лицо, но остановилась. Руки были грязными и шершавыми. Ногти – те немногие, что остались несломанными, – были сплошь забиты землей. Одежда превратилась в мокрые грязные тряпки, один башмак оказался потерян… В кого она превращалась? Где побывала?… Она еще недоуменно моргала, когда из трещины появились сатрап и Подруга. Тоже отчасти перемазанные, но отнюдь не настолько, как Малта. Она с улыбкой повернулась к ним, рассчитывая на благодарность. Но государь сатрап лишь недовольно осведомился:

– Ну и где город? Чего ради было приводить нас в этот никому не ведомый закоулок?

Малта огляделась… Повсюду стояли деревья. Их подножия лениво обтекала серая вода. Они стояли на большой заросшей кочке посередине болота. Блуждая под землей, Малта успела потерять всякое представление о сторонах света. Решив наконец, что восток – это там, где солнце восходит, она поискала глазами Трехог, но густой лес не позволил ничего разглядеть.

– Мы выбрались выше по реке. А может, и ниже…-пробормотала она.

– Очень полезное наблюдение. Особенно если учесть, что мы стоим на крохотном островке, – высказался сатрап.

Малта полезла выше, чтобы оттуда хоть что-нибудь рассмотреть, но только увидела, что сатрап оказался прав. В самом деле кочка посреди болота. Невозможно даже сказать, в какой стороне река, в какой – трясина. Всюду лишь чудовищные серые колонны деревьев.

– Придется идти назад, – с упавшим сердцем проговорила она. Снова встречаться с призраками ей совсем не хотелось.

– Нет!!! – взвизгнула Кикки. Села прямо на землю и разрыдалась: – Я не хочу назад в темноту! Я не могу!… Я не пойду!…

– Нет никакой нужды возвращаться, -раздраженно заметил сатрап. – Мы, помнится, перелезали через какие-то лодочки по дороге сюда… Эй, девка! Ступай найди одну, какая получше. Вытащи ее сюда и отвези нас в город! – Он огляделся и с гримасой отвращения извлек из кармана платок. Расстелил его на земле и уселся: – Я буду ждать здесь! – И покачал головой: – Скверно эти торговцы обращаются с богоданным монархом. Придется же им пожалеть о подобном обращении со мной…

– Быть может, – услышала Малта свой собственный голос. – Но гораздо больше мы жалеем о твоем обращении с нами!

Ее разбирала злость. И презрение к этим титулованным ничтожествам. Она трудилась чуть не половину ночи, выводя их тоннелями наружу, и вот какова их благодарность! Ее обзывают девкой, велят приволочь лодку и везти их в Трехог!…

Малта отряхнула изодранную юбку и сделала перед сатрапом издевательский реверанс:

– Малта Вестрит, дочь торговцев Удачного, желает государю сатрапу Касго и его Сердечной Подруге Кикки всего самого наилучшего. Я вам не девка на побегушках, чтобы вы мной помыкали. И с этого мгновения я вам не подданная. Счастливо оставаться!

Откинула с лица мокрые волосы и шагнула обратно к трещине, набирая полную грудь воздуха… Да. Она могла сделать это. И она это сделает. Когда она вернется в Трехог, за сатрапом пришлют. А пока пускай посидит здесь. На кочке в болоте. Может, это ему хоть маленький урок смирения преподаст…

– Погоди! – воскликнул сатрап. – Малта Вестрит?… Та девушка с летнего бала?…

Она оглянулась через плечо. И простым кивком подтвердила сказанное им.

– Оставишь меня здесь – и я не пошлю никаких кораблей выручать твоего отца! – заявил он с царственным великолепием.

– Твои корабли?… – Малта рассмеялась. И сама заметила, что не без сумасшедшинки. – Твои корабли!… Да ты вовсе и не собирался помогать мне. Удивляюсь, что ты вообще помнишь тот наш разговор…

– Притащи лодку и отвези нас в безопасное место. Тогда и увидишь, умеет ли джамелийский сатрап держать свои обещания.

– Вероятно, умеет. Примерно так же, как и уважать жалованные грамоты, выданные его предками, – презрительно фыркнула Малта. Повернулась к ним спиной и стала спускаться в дыру.

Издали, из глубин коридора, донеслось нечто вроде аплодисментов – очень далеких, но тем не менее громоподобных. Малту заново охватила жуть. Утонуть в воспоминаниях… Теперь она доподлинно знала, что означали эти слова. Удастся ли ей пересечь город еще раз и сохранить свою самость?…

Она заставила себя продолжить путь. Снова перелезла через лодки, отметив про себя, что они гораздо меньше пострадали от времени, чем ей показалось вначале. Они были обиты снизу каким-то металлом. Малта карабкалась через них, и на руках у нее оставалась белесая пыль. Из глубин коридора долетел новый взрыв аплодисментов… Малта продолжала медленно идти им навстречу, но тут ей в лицо ударил внезапный порыв ветра. Полетела пыль. Малта закашлялась… Когда же она отряхнула ресницы, то увидела, что воздух в коридоре помутнел: в нем висела тонкая пыль. Она остановилась и стала смотреть, не желая признавать того, о чем уже догадалась. Коридор обвалился. Больше здесь пути не было.

Ее так и качало от усталости. Но потом она заставила себя выпрямиться и поднять голову. Вот отгремит все – тогда и отдыхать станем. Она неторопливо вернулась к сваленным в кучу лодкам и с большим сомнением их оглядела.

У той, что лежала на самом верху, были переломаны банки. Малта подобрала щепку и узнала дерево. Кедр! Отец называл его «деревом вечности»… Малта принялась выпутывать верхнюю лодку из общей кучи, чтобы посмотреть, как сохранилась лежавшая ниже.

– Рэйн! Рэйн, мальчик мой, ты должен проснуться! Ты нужен нам!…

Он перекатился на бок, отворачиваясь от знакомого голоса и тормошащих рук.

– Отстань, – пробормотал он и сунул голову под подушку, успев, правда, удивиться, почему это он спал прямо в обуви и одежде.

Бендиру, в отличие от матери, было мало свойственно ласковое обхождение. Он схватил младшего брата за лодыжки и сдернул с постели. Рэйн полностью проснулся, пока летел на пол. И мгновенно пришел в ярость.

– Бендир, – укорила мать старшего брата, но тот и не подумал раскаиваться.

– Нет времени нежности разводить! Он должен был вскочить сразу, как только забили в набат! И мне нет дела до его несчастной любви, а до его похмелья – и подавно!

Эти слова мигом смели и гнев Рэйна, и его сонливость.

– Набат?… Обвал в городе?…

– Рухнула чуть не половина проклятого города, – коротко пояснил Бендир. – Пока ты тут на бровях ползал, случилось два толчка подряд, да каких! Народ там роет изо всех сил, но это же сколько времени требует!… А ты знаешь город как никто. Ты нам нужен! Пошли!