Группа всадников отделилась от толпы и с гиканьем понеслась на соседний холм. На его вершине они достали из-за своих спин тугие луки и, вложив в тетиву стрелы, разом пустили их в небо, что-то выкрикивая и грозя ему кулаками.

- Судя по их лицам, они не очень почтительны к небесам. – Заметил Фэй.

- Они грозят горным богам, и требуют у них прекратить грозу и дождь. – Объяснил Терес.

Дождь, в самом деле, прекратился, и вновь выглянуло солнце.

- Надо же! Эти люди ничего не боятся. - Тихо сказала Ли-цин.

Несмотря на то, что эти слова были произнесены на языке хань-жэнь, Терес угадал их смысл.

- Фракийцы ничего и никого не боятся! – Подтвердил он. – Мы признаем одного бога - Залмоксиса, и почитаем Геро. Все остальные нам не указ.

В последующие три дня ханьцы стали свидетелями такого бурного празднества и веселья, какого они не видели за всю свою жизнь. Казалось, ревущий и хохочущий горный поток несся по ущелью, дробясь и сверкая тысячами смеющихся лиц. Вино лилось рекой и, хотя ханьцы почти не пили, они не могли не поддаться этой всеобъемлющей, завораживающей силе фракийского торжества.

Каждый пил столько, сколько хотел. Несколько необозримо длинных деревянных столов вместили на себе огромное количество разнообразной еды и вина. Гуляк, не осиливших свою долю этого винного моря, упавших, раскинувши руки, относили в сторонку, и заботливо прикрывали овчиной, чтобы не простудились. Женщины тоже почти не пили, но это не мешало им предаваться пляскам и всеобщему, безудержному веселью.

Во главе самого большого стола сидел сам властитель Фракии вместе со своей супругой и свитой. По правую руку от него расположился Терес вместе со своими братьями и и друзьями-ханьцами.

Такое, более чем демократическое общение со своим царем для Ли было незнакомо, и он с интересом наблюдал, как Дриант запросто пьет вино вместе со своими приближенными, раскатисто хохочет и веселится.

В самый разгар праздника к Фэю подошел здоровенный, чернобородый мужчина с винным кувшином в руке, и хлопнул ханьца рукой по плечу так, что тот чуть не упал с длинной деревянной скамьи, на которой сидели он и его друзья вперемешку с фракийцами.

- Почему не пьешь? – Спросил он громовым голосом.

Фэй очень смешно изобразил готового упасть пьянчужку, давая понять, что пить более не может.

На чернобородого богатыря это, впрочем, не произвело никакого впечатления. Он протянул Фэю кувшин и приказал:

- Пей!

Фэй беспомощно развел руками, поник головой, как бы сдаваясь на милость победителя, но пить не стал.

- Выпей, не позорь себя и друзей. – Настаивал фракиец.

Офицер пустился на хитрость.

- Я выпью три таких кувшина, если ты сумеешь сбить меня с ног. – Предложил он. – А, если не сумеешь, допьешь этот кувшин сам, за мое здоровье.

Сосед Фэя по столу, немного знавший латынь, перевел предложение ханьца.

- Я выпью пять таких кувшинов, если ты устоишь на ногах в течение времени пробежки от одного конца стола до другого. – Заявил фракиец.

- Идет! – Согласился Фэй.

- Круг! Круг! – Закричали сразу несколько человек, вникнувших в суть спора.

Возле стола образовался круг, в центре которого стояли Фэй и чернобородый гигант. По знаку одного из пирующих фракиец пошел на Фэя, широко растопырив руки. Фэй легко нырнул под его правую руку, и оказался сбоку от противника.

Несколько минут чернобородый яростно размахивал руками, стараясь сбить с ног юркого, как ящерица, ханьца. Фэй мягкими, быстрыми движениями отводил в сторону его руки, и не давал ни малейшей возможности ухватить себя за пояс. Наконец, фракиец потерял терпение и яростно прыгнул вперед, надеясь всей тяжестью своего тела сбить противника с ног. К его изумлению Фэя на месте не оказалось и, потеряв равновесие, он тяжело рухнул на землю.

Окружившие их люди восторженно приветствовали победителя. Громче всех аплодировал сам царь Дриант.

Фэй подошел к чернобородому, протянул ему руку и помог подняться.

Фракиец встал на ноги, и от избытка чувств заключил ханьца в свои медвежьи объятия.

- Если ты и на мечах такой же, то тебе цены нет. – Заявил он и громогласно потребовал: - Вина! Пять кувшинов!

Из всех поданных ему кувшинов, богатырь осилил полтора. Взгляд его осоловел, затуманился, а ноги начали подкашиваться. Фэй, бережно поддерживая его под руку, препроводил фракийца в один из шатров, где на соломе уже спало богатырским сном несколько перепивших гуляк.

Вернувшись на свое место, он более не получал предложений выпить.

Зато уйти от участия в огневой пляске ханьцам не удалось, и они, ухватив за руки своих соседей и, стараясь во всем подражать их движениям, понеслись в бешеном вихре вокруг стола.

Наплясавшись вдоволь, позвали певца.

Седой с перевязанными красной лентой волосами старик тронул струны своего инструмента, и сильным, красивым голосом запел.

Терес, наклонился к Ли, и негромко переводил содержание древней баллады.

«В далекие, очень далекие от нас времена родились в одном селении четыре брата-близнеца. И когда они подросли, то влюбились все четверо в одну и т уже юную девочку Бонку. Она была красива, как цветок в весенних горах, кротка, как лань, уважительна к старшим, и дружелюбна со сверстниками.

Из четырех, влюбленных в нее красавцев-братьев, она не могла выделить никого. Каждый из них смотрел на нее преданным взглядом, и каждый произносил горячие, как летнее солнце, слова любви.

Когда же, наконец, в одну из весен пришло время выбора, Бонка, будучи не в силах его совершить, решилась покинуть селение. Ей надо было разобраться и в себе и в своих чувствах.

Наутро братья безуспешно искали пропавшую без следа девушку».

В этом месте баллады Ли не удержался и глянул на Ли-цин, которая, широко раскрыв глаза слушала грустную, берущую за душу мелодию.

«Долго пытались братья найти Бонку. Но, им это так и не удалось.

Дни летели один за другим. Лето сменило весну, за ней последовала пора увядания, а за ними пришла и зима, которая укутала горы и деревья белым, пушистым снегом.

Тоскливо стало на душе у братьев. Но, делать нечего. Надо было жить дальше.

По-разному сложились судьбы каждого из них. Один из братьев уехал в далекие страны, где верой и правдой служил одному из южных владык. Заработал там много золота и серебра, вернулся, построил себе большой дом, женился, завел детей.

Другой брат стал разбойником, собрал две сотни головорезов, и все вместе они грабили купцов и немногочисленных путников на горных дорогах. Упоенный грабежами и звоном мечей он и вовсе забыл про Бонку. Со временем так и сгинул в одной из схваток на дороге.