и уже в тридцатилетнем возрасте стал епископом. Последнюю вершину, которую ему осталось взять, была папская тиара, но оппозиционная партия добилась его удаления подальше от святого престола и, чтобы утешиться, он попросил отправить его на окормление заблудших Агнцов Божиих в местечко Тибур (или Тиволи), поскольку был страстным поклонником греческого искусства и императора Адриана. И вот, этот относительно молодой человек, которого в христианском мире звали Иннокентий, на накопленные средства и подаяния паствы построил на склоне горы дворец и при нем прекрасный многоярусный парк. Дворец он расписал (ну, не он, конечно, лично, а по его заказу) в стиле древнегреческих храмов, где на стенах были отображены все герои Олимпа и расписаны их подвиги, а в саду была выстроена тысяча фонтанов. Описывать красоту этого прекрасного сада дело неблагодарное, да и бесперспективное, тем более, что все записано на видео и при желании можно продемонстрировать с комментариями или без. Можно сказать, что с любого ракурса каждый уголок этого сада выглядит очень романтично и, казалось, что в воздухе постоянно звучит тихое треньканье неаполитанской мандолины.

Я так проникся чувственностью этого сада, что творческая энергия требовала выхода и я, повинуясь внезапному вдохновению, решил с вершины холма, к которому вела тенистая аллея, заснять на видеокамеру жену, отрешенно шедшую среди аккуратно подстриженных кустов. И я, старый дурак, побежал на горку, повинуясь внезапно и неразумно принятому решению. В правой ноге что-то щелкнуло, словно оборвалась гитарная струна и икроножную мышцу свела судорога. Короче, растянул я мышцу и был способен едва переносить правую ногу. Хорошо, что это было уже в самом конце экскурсии и мне оставалось только найти в себе силы подняться по лестнице к автобусу.

К автобусу я поднялся, залез я и в автобус, что, скорее всего, спасло меня от возможной ампутации правой конечности, поскольку до Рима ехали часа два, и нога успела отойти. В автобусе пришла гениальная идея, сразу по прибытию в Рим, зайти в аптеку и купить мазь и эластичный бинт. Автобус до вокзала Термини не доехал с полкилометра (опять кто-то бастовал), водитель высадил нас, и мы с Ириной медленно направились к пункту сбора, по дороге зашли в аптеку, купили все необходимое и ко времени отъезда к Ватикану я уже был обмазан и пробинтован. Но нет худа без добра. В Ватикане все смотрели на меня с уважением, полагая, что вот инвалид на последнем издыхании, волоча ногу, совершает христианский подвиг, посещая святые места. Я был горд за себя. Горд безмерно.

Теперь о Ватикане. Ватикан – это отдельное государство в государстве. Таким он стал в 1929 году после подписания соответствующего договора между Муссолини и Папой (не помню уж каким). До этого были долгие бодания между церковной и светской властью, где церковная власть в лице очередного Папы хотела заниматься и вопросами финансово-хозяйственного характера в объединенной Италии при наличии живого короля. Дуче решил этот вопрос кардинально и вот с 1929 года в государстве Ватикан Папа теперь решает все вопросы, в том числе и хозяйственного характера. Кстати, в Ватикане есть своя разведка (по некоторым оценкам лучшая в мире), контрразведка тоже одна из лучших. Это не удивительно, ведь на исповеди можно получить все ответы на правильно поставленные вопросы. Есть и небольшая армия – швейцарские гвардейцы, набираемые исключительно в Швейцарии высокие, стройные, симпатичные сыновья сыроваров, одетые в форму, придуманную еще Микеланджело.

Для прохода итальянско-ватиканской границы визы не нужны, нужны только купленные билеты. Таможенный контроль мы тоже не проходили, а просто поднялись из зала, оборудованного по последнему слову ХXI века на площадку позапрошлого века и оказались окружены прекрасными образцами архитектуры и паркового искусства того далекого века. Экскурсовод провел нас по длинным галереям со шпалерами, изготовленные еще в мастерских Барберини, с древними картами Италии и плафоном, на протяжении более ста метров расписанным золотом, а также залам, заполненными свезенными из всех концов бывшей античной Ойкумены образцами монументального искусства. Здесь были и Аполлон, и Лаокоон, и бронзовый Геракл. Но были и образцы коммунального хозяйства Древнего Рима, такие как огромный вазон (по мне, так просто небольшой обсидиановый бассейн из публичных терм), многочисленные мраморные ванны (якобы, стоящие в общественных местах просто для красоты, а по мне, так просто идеальные емкости для закваски всяких соленостей). Были еще и статуэтки людей и зверей и были мраморные полы, а также наборные мозаичные полы, привезенные из терм и вилл тогдашних патрициев. Вообщем, время было такое – все несли.

Потом была Сикстинская Капелла, расписанная Микеланджело – шедевр эпохи Возрождения. И в конце экскурсии – основное – Собор Святого Петра. Самый большой христианский Собор в мире, построенный в стилистике роскошной простоты, описывать который не хватит и года. Это надо видеть. Мы это видели, и я это записал себе как акт паломничества, такой же, как и посещение монастыря Святой Екатерины в Синае (основную хранительницу византийских артефактов ортодоксальной христианской религии).

Вышли мы на площадь Святого Петра уже под вечер и медленно, учитывая мою подволакиваемую ногу, пошли пешком домой. Вышли к мосту через реку Тибр, который Ира, почему-то, назвала “Потомули”. Она так и сказала: ”Потомули мосту мы идем? ” Я потом посмотрел по карте и увидел, что правильное название моста – мост Эмануила Второго. Мы долго шли по маленьким улочкам Рима и точно вышли туда, куда хотели – на площадь Навона. Семь лет назад мы были на ней ночью, и вытянутая площадь с тремя подсвеченными фонтанами выглядела очень романтично. Сейчас же площадь вся была замусорена, центральный фонтан был в реставрационных лесах, а по обеим его сторонам стояли остатки металлических основ под подиумы выступающих на парадах и митингах. Да, это были остатки прошедшего здесь митинга студентов. В боковых улочках стоял местный ОМОН, вернее, ОПОН – в Италии же полиция, а не милиция. Некоторые улицы были перекрыты натянутой полосатой лентой. Никакого романтизьма. Никакого.

Дома были поздно. Бутылка хорошего итальянского вина и легкие мясные закуски привели нас в полное душевное равновесие, тем более, что вся программа пребывания в Риме была выполнена и оставшиеся два дня мы могли посвятить святому делу современного пилигрима – “шопингу”. Вино слегка ударило в голову и, стоя перед большим зеркалом в белом отельском халате, я вглядывался в свое отражение, разыскивая в них хотя бы отдаленные черты римского патриция. “Троян”, “Антоний”, “Клавдий”, – перечислял я знакомые имена… Но нет, не быть нам, сарматам-варварам, римскими патрициями. Лучшие из нас могут быть сибаритами, а худшие только «Клавкиными мужьями».