В один из таких моментов Луи, дыша словно загнанная лошадь и отчаянно пытаясь нанести решающий удар, сделал необдуманный выпад. Андре с легкостью парировал его клинок и, контратаковав, сбил своего противника с ног. Меч маркиза де Онжеса заскользил по земле.

Над площадкой повисло молчание.

На лице лежавшего на земле Луи застыла маска ужаса и неверия в происходящее. Андре навис над ним. Кончик его меча упирался в горло маркиза.

— Ну⁈ — прохрипел Луи. Пена на его губах засохла, превратившись в сухую пленку. — Чего ждешь? Прикончи меня!

— О нет, Луи, — голос Андре звучал спокойно, но в застывшей тишине каждое слово долетало до ушей собравшихся. — Такой чести ты недостоин. Ты понесешь ответственность, как вор, предавший своих боевых товарищей. И если даже Его величество помилует тебя, клеймо позора навсегда ляжет на тебя и твой род.

Широко раскрытые глаза Луи горели ненавистью. А еще я заметил в его взгляде облегчение. Он понял, что его не собираются сейчас убивать. Это зря он расслабился…

Виконт де Шатильон повернул голову в мою сторону. Наши взгляды встретились. Он выполнил свое обещание и не убил маркиза. Хотя я видел, как тяжело ему это далось. Я благодарно кивнул и громко произнес:

— Мессир, я удовлетворен! Благодарю вас.

А потом я посмотрел в сторону сгрудившихся рядом со своими повозками людей маркиза де Онжеса.

— Именем короля приказываю вам предъявить содержимое всех повозок к осмотру! Каждый, кто окажет сопротивление, будет убит на месте!

Из-за спин легионеров начали выходить мертонцы с готовыми к стрельбе луками. Маркиз было дернулся что-то сказать своим людям, но Андре де Шатильон снова приставил к его горлу кончик клинка. Луи тут же замер.

Поведение людей маркиза де Онжеса ярко иллюстрировало местную поговорку, которая гласила: «Хочешь узнать о господине, посмотри на его слуг». Те после моих слов покорно расступились и позволили моим людям приступить к осмотру повозок и фургонов.

Уже через несколько минут под удивленными взглядами дворян и простых воинов в центре площадки, где состоялась дуэль, начала расти внушительная горка из сундуков и коробок. Крышка одного из сундуков случайно открылась, явив публике свое содержимое. А именно — серебряные монеты, которыми сундук был заполнен почти доверху.

Над площадкой разнесся дружный вздох, и, пока все это действо не превратилось в бесконтрольный балаган, я снова взял в свои руки инициативу.

— А вот и якобы потраченная казна легиона! — воскликнул громко я, уже стоя рядом с горой добра, сгруженного с повозок маркиза.

Хм… А неплохо Луи де Онжес поживился в подвалах крепости.

— Маркиз, и вам еще хватило наглости утверждать, что это его величество виноват в том, что его легионеры оказались без жалования семь месяцев? Вы еще больший негодяй, чем я о вас думал. Ну ничего, уверен, наш мудрый король, пусть боги продлят годы его славного царствования, во всем разберется. Верно, господа?

Я обвел взглядом свиту маркиза де Гонди. Дворяне тут же с готовностью закивали, как и сам наследник повелителя Юга, при этом бросая брезгливые взгляды на Луи де Онжеса, лежавшего на земле, лицо которого сейчас было цвета мела. Как бы его действительно не хватил удар.

— Капитаны пятого легиона! — перекрикивая поднявшийся шум, позвал я командиров двух когорт, которые перешли под мое командование. — Объявите своим людям, что казна вашего легиона теперь у меня. На первой же длительной стоянке все они получат причитающееся им жалование. Кроме того, составьте подробные списки погибших. Даю слово, что их семьи получат все до последнего обола. С этого дня я лично буду следить, чтобы легионеры его величества ни в чем не имели нужды. Виновников произошедшего я приказываю взять под арест. Впоследствии они будут отправлены в столицу, где их судьбу будет решать наш мудрый король.

Так как я говорил громко, простые легионеры слышали каждое слово. После того как я замолчал, над крепостью взметнулся радостный многоголосый победный рев.

Встреча со старейшинами южных кланов горцев произошла спустя полторы недели нашего похода. Первый же передовой отряд нашего войска, оказавшийся на земле южных оборотней, принес мне весть о том, что местные просят встречи со мной. Причем записка, которую они мне привезли, была от барона де Бакри.

И вот уже под вечер я сидел на полу, застеленном толстыми шкурами, в большом походном шатре, попивая травяной отвар хозяев, которые полукругом расселись напротив. Рядом со мной по правую руку расположился барон де Бакри.

Южан было четверо. Все коренастые, крепкие. Глаза звериные, смотрят внимательно, но без злобы, скорее, с интересом. Лишь один из них — самый большой и самый молодой — разглядывал меня с вызовом. В его взгляде читалось недоумение.

Жан-Клод де Бакри перед встречей предупреждал меня об этом здоровяке. Это был старший вождь, который командовал всем собранным войском южан. И он не верил в то, что обо мне рассказывал им Жан-Клод. Старейшинам нужно было подтверждение моей силы. Они, похоже, ждали демонстрации способностей ауринга.

В воздухе чувствовалось напряжение. В том числе — и энергетическое. И несмотря на то, что золотой паразит был сыт, я понимал, что в любой момент он может пробудиться, и долгожданные переговоры будут провалены.

Именно поэтому мои карманы, на всякий случай, были забиты крупными бурыми крудами. Кроме того, на моей шее висел амулет с большим лиловым кристаллом, а на запястьях — браслеты с крудами того же вида, но размерами поменьше. Я, как и все присутствующие, был без доспеха, показывая тем самым свое доверие хозяевам.

После того как мы обменялись приветственными фразами, подтверждая свои мирные намерения, самый старый оборотень с черными, побитыми сединой длинными волосами хриплым голосом произнес:

— Наш родич с севера, — он кивнул на барона де Бакри, — сказал мне, что ты ведешь свое войско против аталийцев и предлагаешь нам присоединиться к тебе. Это так?

В речи старого вервольфа чувствовалась некая жесткость и отрывистость. Словно он уже давно не разговаривал на человеческом языке и ему сейчас приходилось