— Но лучше тебе жениться на моей сестре.

— Амина, я был не прав, признаю. Я хочу загладить свою вину.

— Как?

Он протянул большой квадратный футляр и раскрыл его. Блеск золота и драгоценных камней могли бы ослепить любую девушку, ценящую украшения. Хайя наверняка пищала от счастья, ведь она больше всех в семье любила золото. В отличие от меня, в ее шкатулке хранилось гораздо больше украшений, нежели в моей. Папа баловал нас обеих. Мама нет.

Это колье больше, чем то, что Карим дарил мне перед свадьбой. Вместо острых солнечных лучей — красивые лепестки роз, на которых красовались необычного цвета камни. Они переливались из голубого в красно-сиреневые оттенки. Мне сложно было сказать, что это за камень, раньше я не видела ничего подобного.

Аллах. Они и правда прекрасны, я мечтала, чтобы будущий муж дарил мне что-то подобное, только…

Почему-то я не испытала радости, когда столкнулась с глазами Карима. Потому что вспомнила нашу ссору, его отвратительные слова, его игнорирование все эти дни. Хотя это взаимно: я старалась не попадаться ему на глаза, а он пропадал на работе, по рассказам служанок, которые доносились из кухни.

— Это танзанит, один из самых редких видов камней. Я подбирал их под цвет твоих глаз, — объяснил он.

— Очень красиво, спасибо.

— Ты не примеришь?

— Ты любил когда-нибудь? — резко спросила я, взглянув в растерянные золотистые глаза. Только глаза — внешне он остался таким же непроницаемым и собранным. Если бы не его взгляд, я бы подумала, что у Карима совсем нет чувств. Хотя отвратиельные слова о свадьбе на Хайе он произносил без капли сожаления.

— Ты влюбилась в меня?

— Нет. Пытаюсь понять, что ты ко мне чувствуешь. Сначала ты оскорбляешь меня, унижаешь перед своей семьей, а затем даришь такие дорогие подарки, — я показала глазами на колье. — Я не понимаю тебя.

— Я говорил, что я не западный человек, Амина. Жизнь научила меня не доверять чувствам. Это большая роскошь для такого человека, как я.

— Плчему?

— Потому что за любовью идет привязанность, а за привязанностью — нож в спину. Ты знаешь, каково это.

Знаю. Знаю, чтоттакое предательство. Сначала сестра, затем любимый парень, а после муж, которого я застала в хараме с другой во время брачной ночи.

— Я хочу, чтобы ты полюбила меня.

Я не заметила, как шейх навис надо мной, и наши лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Его пальцы чуть шершавые, темнее, чем мои, поглаживали мою щеку, а глаза рассматривали то мои губы, то подрагивающие ресницы.

Я смотрела на него словно в первый день. В тот самый, когда упала в его объятья и не могла оторваться от завораживающих глаз, от идеальных черт лица, от четко очерченных природой губ. Я пропадала. Снова засматривалась на него и забывала, что за привлекательной внешностью и жесткой мужской энергетикой скрывался загадочный человек. Совершенно незнакомый, противоречивый.

Совершенно чужой…

Наши губы почти соприкоснулись, но входящий звонок отстранил от меня Карима.

— Примерь, как закончишь, хочу видеть тебя сегодня за ужином в них. Да, слушаю… да, управление перешло мне. Скажи своим людям, что сегодня я жду их на ужин.

На ужин? Свои люди? О чем это он? Может, поэтому он купил мне украшения, а не для того, чтобы загладить свою вину. Обида вышла на первый план при воспоминаниях прошлого. Ему нужна игрушка, видимость семейной жизни, а не любовь.

Он оставил после себя шлейф таинственности и много вопросов в моей голове. Ну и футляр с набором, который я захлопнула и включила снова лекции профессора Макнила (прим. автора: профессор Макнил появлялся в «Грешных играх» а также в романах «Принуждение» и «Подчинение»).

Я с удовольствием досмотрела все учебные материалы, сделала домашнее задание, а также отправила профессору на одобрение свой проект. И только после этого заметила, что рядом с футляром лежал толстый конверт со свежераспечатанными фотографиями.

Карим забыл? Или оставил их мне?

Я только потянулась к конверту, но тут же закрыла его, как только услышала мужской смех вперемешку с женским и с опаской оглянулась на пляж.

Это был не Карим.

Глава 27

Женский смех резко проник в мой разум и смел все мысли о никчемности жизни. Я подняла голову и увидела девушку славянской внешности в открытом коралловом купальнике, а рядом с ней… Хусейна. Кто бы сомневался. Я сразу же отвернулась, чтобы больше не смотреть на обнаженные тела и на разврат, и, закрыв ноутбук, шагнула к замку. Но…

— Амина, ты чего ушла от нас?

Он серьезно сейчас спрашивал?

Я думала, он уедет через несколько дней после свадьбы. Однако торжество прошло, а он все еще жил с нами, словно выжидал, в какой момент лучше досадить мне своим присутствием и распространить свой разврата на меня. Если Карим не ушел часом раньше, я бы позвала его и показала, что мне приходится терпеть в нашем браке.

Снова обида. Снова недопонимание. Снов дночество, с которым приходилось мириться. Замужняя жизнь в одиночестве отвратительна.

— Амина, ну ты чего?

— Остановись, я же не голый!

Спасибо, Аллах, что не послал мне навстречу голого брата мужа! Одного раза мне хватило!

— Не распространяй свой разврат!

— Амина, — прозвучало жестче со спины. — Я, Шейх Хусейн Аль Дин Абдул приказываю тебе остановиться и повернуться ко мне.

Он издевался?

Какой это шейх? Это парнишка!

Я остановилась от резкости его голоса, почувствовав, как стальная, властная аура распространилась по пляжу, и развернулась. Потемневшие золотисто-карие глаза в упор смотрели на меня, пока спутница в коралловом купальнике уставила руки в бока и ждала, когда Хусейн обратит на нее внимания. Видимо, нескоро, красотка, его глаза звучали меня под коричнево-бежевой абайце и хиджабом.

Я пыталась не смотреть на его атлетически сложенное тело, на перекатывающиеся под смуглой кожей мышцы, на небольшую растительность на груди. Но глаза сами на мгновение окинули его тело, покрытое маленькими капельками воды.

Харам! Амина, это харам!

— Насмотрелась?

Он рассчитывал, что его хитрая улыбка очарует меня? Или его тело привлечет внимания? Наоборот. Ситуация меня сильно злила, и я была готова врезать Хусейну за его поведение. Полотенце в столовой это одно, его с девушками в храмами я увидела случайно, но сейчас…

Это перебор.

— Насмотрелась?

Он рассчитывал, что его хитрая улыбка очарует меня? Или его тело привлечет внимания? Наоборот. Ситуация меня сильно злила, и я была готова врезать Хусейну за его поведение. Полотенце в столовой это одно,